Она выясняет: как распространялось христианство среди русских людей и инородцев, живущих на территории Руси; какое было внутреннее иерархическое устройство; какие были отношения к государству; как усваивались законы Вселенской Церкви Русской Церковью, какие особенности под влиянием народных понятий и местных жизненных условий обнаруживались в православном богослужении Русской Церкви и как под влиянием Церкви шло нравственное преуспеяние русского народа.

РАЗДЕЛЕНИЕ НА ПЕРИОДЫ. История Русской Церкви разделяется на четыре периода: период - КИЕВСКИЙ - от начала Русской Церкви до перенесения митрополии из Киева на север. Церковная жизнь в этот период развивается преимущественно на юге с центром в Киеве под непосредственным влиянием Греческой Церкви.

II-й период - МОСКОВСКИЙ - от утверждения митрополичьей кафедры в Москве до конца патриаршества. Жизнь обеих митрополий текла отдельными руслами. Для Московской митрополии наступил период внутреннего преуспеяния, а Киевская митрополия терпела бедствия от иноверных польско-литовских государей.

III-й период - ПЕТЕРБУРГСКИЙ (синодальный). С начала ХVIII в. настало новое время для всей русской жизни. Русская Церковь на протяжении всего этого времени была под сильным нажимом и влиянием государства.

IV-й период - РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ В СОВЕТСКОМ ГОСУДАРСТВЕ.

Характерной особенностью этого периода является - отделение Церкви от государства и лояльное отношение государства к Церкви и Церкви к государству, а также - восстановление патриаршества.

ИСТОЧНИКИ И ПОСОБИЯ. Одни источники бывают общие с общей церковной историей (вещественные памятники и литературные произведения), иные - частные, относящиеся непосредственно к церковной жизни на Руси. Таковы: правила, грамоты и законы русских князей и иерархов, предания, проповеди, легенды, обряды, обычаи, жития святых. Пособиями при изучении истории Русской Церкви являются: "История Русской Церкви" митр. Макария Булгакова в 12-ти томах, которая доведена до патр. Никона, труд по истории Русской Церкви Е.Голубинского (доведен до И.Грозного), учебники П.Знаменского, П.Смирнова, П.Дмитревского и др.

До нас дошло мало письменных памятников первых веков христианства. Отрывочные и краткие письменных свидетельства частично дополняются "голосом земли", т.е. устными преданиями, передаваемыми из поколения в поколение, а впоследствии - через несколько веков - вошедшими в письменность.

Такие источники (древнейшие записи и предания) повествуют, что апостольское слово проникало и на территорию нашей Родины.

Больше всего следов раннего христианства мы можем видеть в Закавказье. Предания говорят о проповеди Слова Божия апостолами из числа 12-ти (в т.ч. Андреем Первозванным) и из числа семидесяти на территории нынешней Армении. Очень рано, уже в 1 в. по Р. Хр., христианство проникает в Грузию. В IV в. значительная часть обитателей нынешних Армении, Грузии и Западного Азербайджана были обращены в христианство бессмертными трудами св. Нины (см. "Ж.М.П.", 1947, 3) и ее учениками и продолжателями.

Ап. Андрей Первозванный проповедовал как среди коронного населения Восточного Причерноморья, так и среди обитателей многочисленных греческих колоний, внедрившихся в этом районе за V-VII веков до Р. Хр.

Но самые крупные и многочисленные колонии греков были в Крыму. И по преданиям, вполне основательным, ап. Адрей направляется туда. Брошены им на крымскую человеческую почву семена св. веры дали скорые и обильные всходы. Колонии имели частые сношения с Грецией, по составу своего населения колонии были уже смешанными, греко-римскими. И Греция, и Рим несли сюда христианство.

Сосланный в Крым в 94 г. муж апостольский, римский еп. Климент ужо нашел там до двух тысяч христиан в одном только городе Херсонесе.

Тот же ап. Андрей Первозванный, по преданию, пошел из Крыма к северу, поднялся вверх по Днепру. Предание рассказывает, что ап. водрузил Крест на склоне горы, где позже вырос Киев, и предсказал славное будущее этому месту ("на этих горах воссияет благодать Божия, имеет быть на них построен великий город и Бог воздвигнет на них многие церкви").

Широкие степи между роками Днестр, Днепр и Дон были с очень давних времен мостом обитания кочевых и полуоседлых племен: сначала скифов, затем сарматов и др.; в III в. низовья Днепра и большая часть Крыма были захвачены пришедшими с севера готами.

Между греческими колониями и племенами скифов и сарматов существовали оживленные хозяйственно-торговые связи: степняки снабжали колонистов хлебом и продуктами животноводства, из колоний в обмен на это шли изделия греческих мастеров-ремесленников.

Достоверно известно, что в конце Ш в. в нынешней Румынской Добрудже существовала Томская (Томитантская) епархия, иначе называвшаяся Скифской. Она захватывала также и район между Дунаем и Днестром.

В 1У в. христиан Северного Причерноморья окормляла Готская (Гофская) епархия. На этой территории жили и славяне - тиверцы и уличи.

Историки довольно согласно свидетельствуют, что нашествие гуннов (орды которых проследовали из Азии через нынешние южно-украинские степи в Западную Европу) нанесло христианству сокрушительный удар. Это, в основном, верно. Но верно и то, что среди гуннов христианство также нашло последователей: бл. Иероним в IV в. написал, что многие "гунны изучают псалтирь".

В VI-VII вв. восточные славяне были связаны о многими другими народами и странами. Как известно, в эти века через восточно-славянские земли пролегала магистраль мирового значения -"великий водный путь из Варяг в Греки", соединявший Балтийское (Варяжское) море с Черным (Русским) через р. Неву, Ладожское озеро, р. Волхов, озеро Ильмень, р. Ловать, верховье Западной Двины и р.Днепр до его устья. Эта столбовая водная дорога была одним из важнейших средств взаимного сближения славянских племен. По ней же шли торговые караваны из стран Северной Европы и, в частности. Скандинавского полуострова в Византию и другие страны Ближнего Востока. Мирные торговые отношения перемешались во вооруженными набегами славян и на крымские колонии, и на берега М.Азии; неоднократной жертвой набегов была и столица Византии Константинополь (Царьград). Участниками набегов были как славяне, так и военные наемники славянских племенных князей - варяги (выходцы из Скандинавии, очень быстро ославянившиеся на Руси).

Мирные и военные встречи с Византией очень способствовали продвижению христианства в восточно-славянские земли. Немало славян и ославянившихся варягов, побывавших либо в плену, либо на военной наемной службе у византийцев, могло возвращаться оттуда христианами. Среди славян на их родине распространителями христианства могли быть пленные византийские христиане -воины.

С начала IX в. св. вера могла частично проникать к нам со стороны Скандинавии, ибо у норманов (варягов) массовое распространение христианства началось несколько ранее, чем на Руси.

Как бы мы ни оценивали достоверность приведенных преданий во всех их деталях, бесспорно, что луч веры Христовой проникал в дебри восточно-славянских поселений за многие и многие годы до массового крещения Руси.

В конце IX в. складываются основы древнерусской государственности. Киев и Новгород почти одновременно делаются притягательными центрами для окрестных и даже для сравнительно отдаленных славянских племенных княжеств.

В этот период под властью новгородского кн. Олега, перенесшего потом свою резиденцию в Киев, объединяется основная масса славянских княжеств.

При Олеге подавляющее большинство/населения Руси и даже жителей столицы - Киева были язычниками, идолопоклонниками. Но наличие в Киеве христиан совершенно очевидно.

Как широко известно, Олег совершил большой, блистательно успешный набег на Царьград в 911 (912) г., в результате победы значительно усилились мирные торговые сношения Руси с Византией на очень выгодных для Киева условиях. Греки не только охотно показывали русским свои святыни, но и отвели для приезжающих русских хороший район города близ монастыря св. Маммы, братия и священнослужители которого деятельно вели христианскую проповедь.

Около 944 г. преемник Олега, кн. Игорь, повторил набег на Царьград. Несмотря на неудачу похода в военном отношении, Игорю удалось подписать с Византией выгодный для Киевской Руси мирный договор о торговле и очень выгодный (главным образом, - для греков) договор о взаимной военной помощи против общих врагов.

Изучение договора приводит к выводу, что в составе Игоревой дружины было немало христиан, а среди послов Игоря они занимают основное место. И в самом договоре о христианах говорится прежде, чем о язычниках.

Есть свидетельства о том, что в Киеве были уже христианские Церкви, среди которых выделяется Церковь св. Илии, именуемая "сборной" (скорое всего, в смысле соборной, в отличие от приходских).

После смерти Игоря в 945 г. великокняжение на двенадцать лет переходит к его вдове Ольге (см. "Ж.М.П.", 1954, 7.), и первой женщине правительнице Руси, и к тому же мудрой правительнице. Умудренная немалым житейским опытом (она родилась около 890 года), Ольга провела ряд мероприятий, хозяйственно укрепивших Киевскую Русь и усиливших сплочение русско-славянских земель вокруг Киева как центра древней жизни.

Она сама принимает св. веру, и ее примеру следуют многие киевляне.

В 957 году, передав управление государством сыну своему Святославу, она предпринимает путешествие в Царьград в сопровождении большой свиты, причем ближайшим спутником княгини был священник Василий, вероятно, ее духовник и наставник ее в св. вере. Имп. Константином Багрянородным (Порфирогенитом) и патриархом она была встречена весьма торжественно и (судя по подробному описанию ее пребывания самим императором) уже как христианская правительница, соседка и союзница.

Исторически считают, что цель ее визита была не столько гражданско-государственная, сколько - религиозная. Современная византология сомневается в принятии ею св. Крещения в самом Константинополе.

Язычником оставался и ее сын и преемник Святослав (957-972 гг.), прославленный в гражданской истории нашей страны как выдающийся полководец древней Руси. По своей натуре это был прежде всего и больше всего князь-воин с прямодушным и беззаветно храбрым характером.

Летописи свидетельствуют, что при нем многие дружинники принимали христианство. Святослав совершил знаменитый поход на Балканы, усмирив при этом волжских болгар, половцев, прошел Каспийское море и основал на берегу Черноус моря колонию Тмутаракань. Знаменитый поход Святослава на Балканы, помимо военных результатов, имел большое значение для дальнейших исторических судеб христианства на Руси. Народы придунайских стран не только были приобщены к христианству, но благодаря бессмертным трудам св. Кирилла и Мефодия и их продолжателей имели как книги св. Писания и богослужебного обихода на славянском языке, так и священнослужителей-соотечественников.

Решительность в действиях сочеталась у него с осторожностью и умением выжидать благоприятных обстоятельств. Вся деятельность Владимира показывает, что он ко времени своего вступления в великокняжение отдавал себе отчет не только в истине Христовой веры, но и в благодатном воздействии христианства на укрепление в народе общерусского сознания, на создание более благоприятной обстановки, усиления общерусской государственно-великокняжеской власти.

Внимательное изучение русских летописей и иноземных письменных источников приводит к выводам, что, во-первых, Владимир принял св. крещение, будучи вел. князем, во-вторых, что крестился он, невидимому, в Киеве между 986 и 988 гг. На этих выводах сходятся крупнейшие церковные и гражданские историки нашего времени.

Но величайшая историческая заслуга Владимира перед Церковью и народами Руси - не в его личном крещении, а в том, что он приобщил к христианству широкие массы русского народа и создал условия для полной победы св. веры на всей территории нашей необъятной Родины.

Крещение Руси в самый короткий срок сблизило Киевское государство с культурнейшими странами тогдашнего мира и сделалось могучим средством быстрого развития русской культуры.

Широко известно предание об "испытании вер" Владимиром. Вкратце его содержание сводится к следующему: в 986 г. к Владимиру приходили с предложением своих вер посланцы мусульман (с Волги), иудеев (из Крыма), Римского папы и византийских греков.

Владимир сразу отверг предложения мусульманства, противного ему обрядом обрезания и запрещением винопития и употребления свинины; отклонил иудейство, сочтя рассеяние иудеев по всему миру знамением возмездия Бога за грехи этого народа; отрицательно отнесся к "латинской воре", заметив, что прежние поколения русских христиан и св. кн. Ольга отвергали "римские" особенности обрядов и обычаев. Более всего его убедили впечатляющие речи греческого философа.

Однако Владимир и ему заявил о своем намерении подождать и подумать прежде, чем решиться на принятие христианства. В следующем 987 г. Владимир снарядил 10 "добрых и смышленых мужей", "слов" в разные страны для ознакомления с перечисленными выше верами на местах.

Послы (по-древнерусски "слы") возвратились, неотразимо очарованные византийским храмом и богослужебным великолепием, с весьма холодными впечатлениями от других вер. Владимир окончательно склонился к христианству.

Было не так давно время, когда одни церковные историки принимали это предание как совершенно неоспоримое во всех его подробностях, другие категорически отвергали его как выдумку позднейшего времени от начала до конца (напр., Голубинский Е.Е. "История Руси").

Современная историческая наука считает основу предания исторически достоверной, признавая, конечно, что и данное предание, как и всякое произведение устного творчества, до времени фиксации его в литературе обросло наслоениями недостоверных подробностей.

Ничего необыкновенного в основе предания нет. Конечно, едва ли Владимир нуждался в "испытании вер" для себя лично: для него вопрос был, невидимому, ясен. Такое, "испытание" могло иметь целью наглядное убеждение более или менее влиятельных слоев ' -населения.

К концу Х в. Киев был большим (для того времени) и оживленным торговым городом. В нем бывали купцы многих восточных, южных и западных стран; многие из них либо задерживались здесь надолго, либо поселялись совсем.

Есть сведения, что в Киеве были молитвенные дома мусульман, иудеев, армян и др. Невидимому, отношение к иноверцам у русских было вполне терпимым. Очень вероятно, что Владимир мог устраивать беседы и состязания с представителями различных вер.

Киевляне имели оживленные торговые сношения не только с Византией. Они сухопутными дорогами были связаны с Польшей, Венгрией, балканскими странами. Поверхностные наблюдатели отправлений разных религиозных культов могли привозить в Киев самые противоречивые сведения о них.

Такому вдумчивому государственному деятелю, как Владимир, вполне естественно было усвоить мысль либо о снаряжении специальных посольств, либо (что вернее) - поручить своим "слам" при выполнении общих дипломатических поручений обратить пристальное внимание на изучение религиозной жизни. Из истории внешней политики известно, что Владимир не только положил начало русской дипломатической службе, но даже активно вмешивался в дела ряда европейских стран. Результаты наблюдений, изучения и сравнительных впечатлений, невидимому, докладывались "слами" не только вел. князю, но и киевскому вечу.

Такова реальная основа предания.

В 988 г. Владимир во главе войска идет походом на крымские владения Византии. Поход носил карательный характер. Дело в том, что в соответствии с греко-русским договором (подписанным еще при Игоре) о взаимной помощи Владимир помог византийским импер. Василию и Константину преодолеть серьезную угрозу их власти со стороны одного из своих полководцев. В награду греки обещали многое; в числе обещаний был и брак Владимира с сестрой императоров Анной.

Однако греки столь упорно оттягивали обещанное, что Владимир решился на названный поход. Русские овладели крупнейшим крымским форпостом Византии, городом Корсунь (Херсонес). Владимир с достоинством заставил византийцев быть верными своему

Анна с большой свитой и сонмом духовенства была привезена в Корсунь. Там в торжественной обстановке было совершено христианское бракосочетание Владимира 6 Анной и одновременно крещение дружины Владимира.

Вполне вероятно, что Владимир при совершении брака произнес исповедание св. веры, что потом могло быть летописцами сочтено за факт крещения его.

В Киев Владимир возвратился с большим числом священников. Нужно полагать, что далеко не все они были греками по национальности, совершенно очевидно, что многие из них были славянского происхождения, к болгарской народности принадлежал и первый поставленный для Руси Константинопольским патриархом и вскоре прибывший киевский митрополит Михаил.

По приезде в Киев митрополит, все вновь прибывшие и бывшие здесь ранее священники, при непосредственном личном участии кн. Владимира, развернули широкую проповедническую деятельность.

Наряду с массовой и групповой проповедью широко применялись индивидуальные беседы, беседы велись в отдельных домах.

И после того, как под здание святого дела был подведен могучий фундамент, приступили к истреблению языческих идолов; со дня на день увеличивалось количество христиан. Наконец, последовал указ о явке всех некрещеных русских киевлян на р.Почайну и совершился великий исторический акт. Христианство волей Божией становилось государственной религией Киевской Руси.

После крещения князя и киевлян получила начало и Русская Церковь. С Владимиром приехало на Русь, кроме митр. Михаила, 5 епископов и священники. Стали строиться храмы, совершаться богослужения, словом, началась историческая жизнь Русской Православной Церкви.

В древнейших письменных памятниках имеются сведения о приобщении к св. воре нескольких князьков печенежских и волжско-болгарских.

Дети великого князя, разосланные по уделам, тоже заботились о распространении веры между подвластным народом. Так, кроме Новгорода и Ростова, христианство распространялось в таких главных удельных городах, как Муром, Полоцк, Владимир-Волынский, Псков, Луцк, Тмутаракань. Вообще, новая вера распространялась преимущественно около Киева и по великому водному пути от Киева до Новгорода. Вправо и влево от этой линии, где жили племена, мало подчиненные князю, христианство распространялось мало.

Однако, нужно отметить, что оно распространялось очень быстро. Успех такой можно объяснить тем, что в первые годы и десятилетия Русская Церковь располагала священнослужителями, хотя и греками (некоторые были из балканских славян - болгары), но знакомыми со славянским языком. Правда, такой успех проповеди был не везде. В Новгороде, хотя митр. Михаил, в сопровождении епископов и духовенства, после проповеди большую часть новгородцев обратил в христианство, позже, однако, когда в Новгород прибыл первый епархиальный архиерей Иоаким и стал уничтожать языческие истуканы, язычники оказали вооруженное сопротивление. Город пришлось брать штурмом, что и было сделано отрядом княжеского "тысяцкого" Путяты.

Но это выступление имело определенный политический характер - новгородцы сделали попытку выйти из-под власти Киева. Руководитель наступления, новгородский "тысяцкий", мог опереться только на язычников, разжигая их недовольство устами волхвов.

Были случаи бунта язычников и в Ростове, а также в Муроме.

После Владимира (+1015 г.) христианство распространялось, главным образом, в удельных княжествах, т.к. каждый удельный князь заботился о насаждении веры в своем уделе, и каждый стольный княжеский город становился центром христианства.

После св. Леонтия в Ростове особенно потрудились для торжества христианской веры святитель Исайя и преподобный - Авраамий, способствовавшие утверждению христианства в Ростовской земле и Суздальской.

Долгое время держалось язычество в Муромско-Рязанском княжестве, которое просветил кн. Ярослав-Конотантин, родоначальник рязанских князей. Однажды язычники пришли ко двору князя, чтобы убить его, а когда князь вышел к ним один с иконой в руках, мятежники так были поражены, что просили крещения. В назначенный день на реке Оке произошло такое же крещение народа, как при Владимире в Киеве.

Дольше всех славянских племен оставалось в язычестве племя вятичей (живших при впадении р.Москвы в Оку). Просветителем их был в ХII в. преподобный Кукша, печерский инок.

Инородцы, населявшие Русь, принимали веру Христову от русских. Менее всех славянорусских племен отличались влиянием на инородцев племена южнорусские. Среди своей воинственной жизни они мало заботились о прочном, нравственном подчинении себе чужих народностей и отличались большой терпимостью к иноверию. Но святая вера распространялась и среди инородцев. Есть известие о крещении некоторых половецких князей; крестились также и половецкие княжны, на которых женились русские князья, крестились пленники из степей и разные люди, поступавшие к русским князьям на службу.

С другой стороны, просветителями степняков были иногда их русские пленники. В конце XI в. крестился со всем семейством один знатный половчанин, пораженный чудесным освобождением своего пленника, печорского инока Никона Сухого, которому в предупреждение бегства подрезал на ногах жилы.

Почти в это же время в Крыму приняло христианство много евреев.

Самым сильным влиянием на инородцев отличались племена северные. Большую роль в этом сыграл Новгород. Близкие к Новгороду финские племена крестились еще со времен Владимира Св.

В ХII в. христианство распространилось у черемис (марийцев) и вотяков (удмуртов), живших возле реки Вятки, тогда же появилось христианство и в Приволжском крае.

На Западе христианство столкнулось о латинскою церковью по линии городов Новгорода, Пскова, Полоцка и Смоленска. В сторону Финляндии христианство остановилось, кончая племенем чуди (эстов), где в 1030 г. Ярослав построил город Юрьев (Дерпт). В конце ХII в. на побережье Балтийского моря основывается орден меченосцев, задержавших успехи православия в Эстонии и Ливонии. Среди литовцев потрудился в распространении православия галицкий князь Роман Мстиславич.

В эпоху принятия христианства на Руси русское язычество находилось на низшей ступени своего развития, на переходе от непосредственного поклонения силам природы (светилам небесным, матери сырой земле, зеленой дубраве) к олицетворениям этих сил в личностях. Из низших божеств у славян были: домовой - бог домашнего очага, русалки, баба-яга - олицетворение страха. Высшие божества еще не успели развиться в понятии славян до ясных образов и известны нам по одним только именам. Сюда относятся: Дажбог - солнце, Сварог - бог неба; братья Сварожичи - огонь, молния, гром. Перун - громовик; Стрибог - бог ветров; Волос - бог скота; Лада - морская царевна, супруга солнца. Из злых божеств известны - смерть, мороз, карачун и др. По космологическим преданиям, в создании мира участвовали и те, и другие силы, одни созидали, другие портили. Земля возникла из воды в виде острова Буяна, на котором живут буйные вечные силы.

Душу славянин представлял тоже в материальном виде - в виде воздуха, огня, ставя ее в связи со светилами, со звездой, под которой родился человек. Вся жизнь его была исполнена поверьями, заговорами, верой в судьбу. Будущую жизнь представляли в форме настоящей, а поэтому погребали или сожигали с разными принадлежностями обыденного быта. Над умершими совершалась тризна. Есть следы поклонения душам предков, например, в чествовании домового, которого называли дедом, Чуром или Щуром (пращур, предок), именем которого божились при опорах о собственности.

Религиозный культ у наших славян был слабо развит, и лишь по городам, где были кумиры, культ начинал уже несколько развиваться, но он не имел еще ни храмов, ни жрецов. Были, правда, волхвы, но это 'лишь временные посредники между богом и человеком. Совершителями обрядов были главы семей или выборные старики.

Круг праздников определялся годовыми поворотами солнца: зимний солнцеворот - праздник Коляды; весенний праздник - встреча весны. Радуница; летний солнцеворот - Купала, праздник брака Солнца с Ладой; и последний праздник - Ярилы - погребение Солнца.

Мало развитые высшие божества при введении христианства забывались, низшие сохранялись долго.

Домашние обряды тоже долго сохранялись в народе целиком. Целиком остался в народе взгляд на природу с ее приметами, суевериями, обрядами, обставляющими каждый шаг славянина.

Победа христианства над язычеством совершилась не без борьбы, хотя эта борьба не была такою сильною, как это видим в греко-римском мире. Волнения против новой веры были лишь на севере - в Новгороде, Ростове и Муроме, и эти волнения были, главным образом, со стороны главных представителей язычества - волхвов.

Волхвы являлись преимущественно во времена народных бедствий, которые суеверный народ приписывал гневу от покинутых богов. Так, в 1024 г. во время голода восстали волхвы в Суздале и избивали старых женщин, обвиняя их в том, что они удерживают плодородие. Кн. Ярослав казнил волхвов.

В 1071 г. был голод в Ростове, туда пришли два волхва и тоже избивали старых женщин, надрезали у них плечи и делали вид, что вынимают оттуда хлеб и рыбу; имения убитых забирали себе. Когда они пришли в Белоозеро, у них было уже около 300 последователей. Здесь их встретил Ян Вишатич, боярин кн. Святослава Черниговского, который, победив волхвов, отдал их на месть родственникам убитых женщин; оба волхва были повешены.

В 1071 г. в Новгороде тоже появился волхв. Народ взволновался и хотел убить епископа. Епископ явился на вече с крестом в руках, но на его стороне был только князь Глеб с дружиною, которые убили волхва, и волнение утихло.

В 1071 г. появился волхв у стен Киева. Он утверждал, что ему явились 5 богов, которые оказали, что через пять лет Днепр потечет вверх, и где Русская земля, там будет Греческая земля и наоборот, но ему мало верили.

Много приносили вреда христианам половцы. Так, в 1095 г. - во время войны русских с половцами был разграблен половцами Киево-Печерский монастырь.

Успеху христианства способствовало то, что оно на Руси распространялось мирными средствами - проповедью, убеждениями и притом на родном языке, и христианская Церковь явилась церковью национальною.

Но это распространение было количественное, славяне не имели внутреннего усвоения Христовой веры. И еще долго после крещения Руси тянулся период двоеверия: смешение язычества с христианством. Двоевер чтил и священника, и волхва. И много старых верований перешло в христианство, получив здесь христианскую окраску и значение.

Кроме язычества, Русская Церковь должна была вести борьбу также с латинством, которое старалось привлечь на свою сторону как можно больше земель в Европе.

Особенно католики обращали свое внимание на новопросвещенные славянские земли: Болгарию, Моравию, Богемию, Польшу и Русь.

Еще при Ольге и Владимире Рим засылал на Русь своих миссионеров.

В 992 г. опять приходили папские послы на Русь. Русский митр. Леонтий написал тогда сочинение против латинян "Об опресноках".

По случаю брака Святополка, сына Владимира, с дочерью польского короля Болеслава, на Русь прибыл кольбернский бискуп Рейнберн и принял участие в восстании Святополка против своего отца. Владимир обоих заключил в тюрьму.

1070 г. князь Изяслав Ярославич, изгнанный из Киева братьями, обратился за помощью к Болеславу Смелому, польскому королю, но тот отнял у него все его богатства; тогда он обратился к папе Григорию УЛ. Папа написал Болеславу послание - отдать имущество. Изяслав, однако, возвратился без помощи папы.

В 1080-х годах предложение о соединении Русской Церкви с Римом было сделано папою Климентом III митрополиту Иоанну II, но следствием этого предложения было только послание митрополита к папе с обличением заблуждений Римской Церкви.

В 1207 г., после IV крестового похода, папа Иннокентий III, вследствие покорения Константинополя, написал послание ко всем русским князьям, духовенству и народу, в котором говорилось, что хотя они и давно уже удалены от сосцов своей матери, т.е. Церкви Римской, но он доселе не может подавить в себе отеческих к ним чувств и зовет их к себе; вся Греческая церковь признала уже власть апостольского седалища (указание на взятие Константинополя крестоносцами), - ужели ли часть ее (Русская Церковь) не последует за целым?

В 1227 г. Гонорий Ш прислал русским князьям тоже подобное послание.

Все эти попытки оставались без последствий.

В 1233 г. из Киева за свою пропаганду были изгнаны доминиканцы (они появились в Киеве около 1230 г.).

Успехи католичества ограничивались только некоторыми русскими землями на Западе, где латиняне действовали с помощью вооруженной силы датчан, овладевших Эстонией, Ордене меченосцев в Ливонии и венгров в Галицком княжестве.

С половины ХII в. в Ливонии христианство проповедовали латинские монахи, во главе которых стоял монах Мейнгард. бывший потом ливонским епископом. Миссия латинян, подкреплявшаяся военными дружинами и но гнушавшаяся насильственных мер, скоро произвела ряд восстаний со стороны ливов. Даже крестившиеся снова возвращались к язычеству и бросались в Двину, чтобы смыть с себя принятое крещение. Тогда епископ Альбрехт, с согласия папы, учредил для распространения между ливонцами христианства духовно-рыцарский Орден меченосцев (или Ливонский орден), главной резиденцией которого стал г.Рига, выстроенный в 1200 г.

Восстания туземцев были жестоко подавлены. По всей стране немцы настроили замков и этим крепко утвердили свое суровое владычество над ливонцами. Вскоре немцы проникли в Эстонию, отняли у русских Юрьев, а от датчан получили Ревель. В той и другой стране влияние русских было устранено на долгое время.

Самая западная часть Южной Руси - Галиция тоже подверглась владычеству латинства. В конце ХII в. она была покорена венграми, которые воздвигли в ней настоящее гонение на православных.

Роман Мстиславич, волынский князь, избавил ее от венгров и присоединил Галицию к Волынскому княжеству. Сильный князь обратил на себя внимание папы Иннокентия Ш. Это было во время развития папской власти, когда папа раздавал королевские короны, когда сам Константинополь был в руках крестоносцев.

В 1204 г. к Роману прибыл папский легат с обещанием дать ему корону, если Роман покорится власти папы, и уверял в содействии папского меча. "А такой ли меч у папы? - спросил князь, указывая на свой меч. - Если таков, то это противно слову Божию, т.к. иметь такой меч и пользоваться им Господь запретил Петру. А я имею меч, от Бога данный, и не имею нужды приобретать города иначе, как кровью, по примеру дедов и отцов, распространявших землю русскую".

Но вскоре после этого при малолетних сыновьях Романа, Даниле и Васильке, Галиция стала жертвой венгров, которые посадили там королевича Коломана. Опять началось гонение на православных. Православных священников изгоняли, из церквей делали костелы, православных принуждали к латинству.

В 1220 г. Мстислав Удалой избавил Галич от венгров, но сам испортил свое благое дело, отдав замуж за брата Коломана свою дочь, а Галич дал в приданое. После его смерти здесь опять началось распространение латинства. Участь православных облегчилась в начало 1240-х годов, когда галицким престолом завладел сын Романа - Даниил.

Русские митрополиты избирались и посвящались в Греции патриархом, с согласия императоров и, разумеется, из греков или выходцев из национальных меньшинств, населяющих Византию.

За время от 1015 по 1125 только о двоих - Илларионе и Ефреме - положительно известно, что они были коренными русскими.

В учебниках церковной истории XIX - начала XX в. можно встретить мнение о том, что:

1) Митрополиты греки не могли возбуждать в себе доверие князя и народа;

2) Будучи незнакомы с русским языком и укладом жизни, не могли быть духовными водителями народа, и советниками князей, и

3) Что на русскую митрополию посылались не лучшие люди из греков, что из 25 митрополитов в первые два с половиною века существования Русской Церкви не более 5-6 заявили себя просвещением и благочестием.

Современная нам церковно-историческая наука но разделяет такого мрачного и угрюмого мнения.

Первое утверждение отвергается приему, что Константинопольские патриархи предоставляли русским первосвятителям полную самостоятельность. Русский митрополит имел такие же права, какие патриарх в Константинополе. Он осуществлял контроль над епископами, рассматривал жалобы на решения епископских судов. Своим поведением митрополиты греки но давали никаких поводов к подозрению, и нет оснований отрицать, что они были такими же доверенными советниками для князей, как митрополиты из русских.

Второе и третье мнения можно принять с существенными оговорками. Изучение языка - дело вполне осуществимое. А что касается того, что на Киевскую митрополию иногда поставлялись но лучшие из греков, то трудно согласиться с тем, чтобы русская митрополия, в десятки раз превышающая любой внутривизантийский митрополичий округ, замещалась людьми второстепенными. Об одном митрополите говорится, что он был "но книжен". Поклоняясь перед иноземным, некоторые русские историки "книжность" ограничивают умением читать и писать. Современная историческая наука говорит, что "книжность" означает широкую образованность.

Об Иоанне III (с 1089 г.) говорится, что он был "не книжен". Но разве мог быть митрополит неграмотным? К тому же Иоанн III был митрополитом менее одного года. Зато и Георгию (с 1062), и Иоанну II (с 1077), и Никифору I прямо усваивается высокая образованность.

У великих князей рано явилась мысль об избрании митрополитов из русских. После смерти митрополита Феопемпта греки три года не присылали нового митрополита. В Европе только что окончилась война Ярослава с греками, в которой греки ослепили 800 у русских пленников. И вот в 1051 г. "Бог князю вложи в сердце" избрать митрополита из русских. Собором русских епископов был поставлен Илларион, священник княжеского села Берестова.

Кандидатура Иллариона, ввиду громадного его авторитета, была одобрена и патриархом, и избрание его, без предварительного сношения с патриархом, не создало конфликта. Он был мужем благочестивым, часто уединялся для молитвы в пещеру, которую выкопал в горе недалеко от своего села, и, кроме того, был известен как выдающийся церковный писатель.

Несколько времени спустя, в конце XI в., видим еще митрополита из русских, св. Ефрема. Он был известен как святой муж и чудотворец. С вое управление митрополией он ознаменовал построением многих церквей, больниц и странноприимец. Впрочем, поставление на митрополию он получил не на Руси, а в Греции.

После Иллариона другой пример независимого поставления митрополита из русских видим в 1147 г. при Изяславе Мстиславовиче.

В 1145 г. митр. Михаил, но находя в себе достаточно сил размотать клубок междоусобных интриг, удалился в покой в Византию. Поставление преемника задержалось, кажется, вследствие неурядиц в самой Константинопольской патриархии. И Киев два года оставался без первосвятителя.

Князь Изяслав Мстиславич в 1147 г. созвал собор епископов Русской Церкви (присутствовало 9 святителей) и указал желанного ому кандидата. Им был Климент Смолятич. Лучшего выбора нельзя было сделать. Высокого духа монах, схимник-затворник, человек огромного ума и образованности, философ, каких, по словам летописи, "№а Руси не бывало".

Трое епископов, в том числе известный канониcт Нифонт, еп. Новгородский, не возражая против кандидатуры Климента, считали поставление митрополита без благословения патриарха неканоничным. Но Климент все же большинством 6 голосов против трех был избран. Патриарх, но получая ходатайства, не утверждал Климента. Мало кому из русских святителей пришлось перенести столько испытаний. Еп. Нифонт, втянувшись в круговорот новгородских политических дол, не слушал никаких увещаний. Нифонт не понял, что, выступая против Климента, он делался рупором удельно-феодальных элементов, раздирающих в клочья Русь.

За киевское княжество шла борьба между Изяславом и ростово-суздальским князем Юрием Долгоруким. Два раза Киевом овладевал Юрий и оба раза вместе о Изяславом удалялся из Киева и поддерживающий его Климент.

После смерти Изяслава (1155 г.) Киевом овладел Юрий, он удалил Климента во Владимир Волынский, требуя нового митрополита. Прибывший в 1156 г. митр. Константин сгоряча запретил в служении всех священников, рукоположенных Климентом. Но в 1158 г. дети Изяслава водворились в Киеве, и на княжеский престол сел Ростислав Смоленский. Константин удалился в Чернигов, а Климент возвратился в Киев. Однако Ростислав добился присылки из Константинополя митр. Феодора, но тот скоро умер. А Климент вое еще оставался в живых. Ростислав тогда стад ходатайствовать об утверждении Климента. Но послы Ростислава по дороге встретились с ехавшим в Киев новопоставленным митр. Иоанном IV: Клименту пришлось ограничиться епархиальным архиерейством. После этого с Константинопольской патриархией восстановились спокойные взаимоотношения. Патриархи о этого времени стали считаться при поставлении митрополитов с мнением великого князя (см. "Ж.М.П.", 1948, №10).

Зависимость же митрополита от заграничной власти греческого патриарха была не велика и не могла быть большой помехой ни для его собственной церковно-правительственной деятельности, ни для самобытного развития мастной церковной жизни. Греческая Церковь не стремилась к порабощению себе народов, как Церковь Римская. Русский митрополит с самого начала был поставлен совершенно самостоятельным первосвятителем своей поместной церкви. Вся зависимость его от патриарха ограничивалась только его избранием и посвящением от последнего и обязанностью участвовать, по возможности, на патриарших соборах и в особо важных или сомнительных случаях подчиняться определениям этих соборов. Внутри своего ведомства он решал все свои церковные дела самостоятельно, или сам лично, или с собором местных епископов, которые часто собирались около него в Киеве. Решения его признавались окончательными и переносились на суд патриарший чрезвычайно редко, чему, кроме политической независимости Руси от Греции, способствовала даже самая отдаленность их одной от другой и разные неудобства частых сношений.

Первое разделение Русской Церкви на епархии было произведено в 992 г. митр. Леонтием. Всех епархий тогда было шесть: в Киеве, Новгороде, Чернигове, Ростове, Владимир-Волынске и Белгороде. До половины ХIII в. епархий стало 15. Границы их совпадали с границами удельных княжеств.

Возвышение земли защищало и ее епархию: в 1165 г. богатый Новгород выхлопотал своему владыке титул архиепископа, - тогда еще первый и единственный на Руси.

В ХII в. вошло уже в общий обычай ставить епископов не иначе, как по избранию удельных князей и народа.

Воля князя и народа (или веча в Новгороде) могла быть причиной изгнания епископа даже без церковного суда.

До чего могло дойти влияние удельной розни на иерархию, показывает попытка Северной Руси отделиться от церковного влияния Южной Руси в ХII в. Владимирский князь Андрей Боголюбский был сильнее Киевского, но в Киеве был митрополит, а во Владимире только Ростовский епископ. А поэтому Андрей отправил к патриарху посла с просьбой поставить во Владимир особого митрополита. Но греческий патриарх отверг это желание князя, высказавшись против разрыва Русской митрополии. Таким образом Церковь выдержала напор удельного влияния без потери своего единства.

Иерархия вследствие своего выборного значения получила народный характер и приобрела влияние на общество. В пределах своей епархии каждый епископ был первым и самым влиятельным человеком во всех гражданских долах, и был так же нужен для удельной области, как князь. С благословения местного святителя делались все дела, так что он невольно втягивался во все местные земские интересы. Он принимал вновь приехавшего князя и совершал обряд его посажения на стол; в княжеской думе святитель был первым советником, внушал князю миролюбивые отношения к родичам и предстательствовал перед ним за благо удельного населения.

Основанием для внутреннего церковного управления служил НОМОКАНОН Иоанна Схоластика (VI в.) и патр. Фотия (IX в.).

В переводе на славянский язык он назывался Кормчей книгой. Номоканон содержал в себе законы византийских императоров и церковные правила (номос - закон, канон - правило).

Греческий Номоканон не был полностью принят на Руси, т.к. не все в нем соответствовало ее общественному и церковному устройству, а поэтому появились на Руси чисто русские церковные правила.

Русские пастыри в своих постановлениях делали применения Кормчей к потребностям русской жизни. Так явилось Церковное правило митрополита Иоанна II в ответ на вопросы Иакова черноризца, с ХIII века постоянно вносившиеся в наши Кормчие. В нем содержатся постановления: а) относительно веры - против остатков язычества, отступления от церкви; б) относительно семейной жизни - против сожития с женой без благословения церкви и незаконных браков; в) касательно церковного благочиния - о почитании святынь, соблюдении постов; г) касательно иерархии - об отношении епископов к митрополиту и епархиальном управлении, против пьянства и ноблагочиния иереев и монахов.

Вместе с правилам Иоанна в русские Кормчие с ХIII века постоянно вносилось другое замечательное в церковно-историческом отношении сочинение: ВОПРОСЫ КИРИКА (новгородского иеродиакона) и ответы на них разных епископов и других духовных лиц; они живо изображают дух своего времени, церковные обычаи, остатки язычества, характер современной религиозности и состояние нравов в духовенстве и народе. Из русских князей первый опыт приложения Номоканона к русской жизни сделал в своем "ЦЕРКОВНОМ УСТАВЕ" святый Владимир. Этот устав касается главным образом судебных прав Русской Церкви. К ведомству ее суда отнесены здесь: 1) дела против веры и церкви - еретичество, волшебство, святотатство, повреждение могил, 2) дела семейные: умыкание девиц, вступление в брак в родство и в свойство, споры между супругами об имении, блуд и прелюбодеяние, развод, побои от детой родителям, дела о наследстве, словесное оскорбление семейной чести и проч. В греческом законодательстве некоторые из этих дел подлежали гражданскому суду; у нас признано за лучшее предать в ведомство церкви все семейные дала, чтобы она там успешнее могла содействовать нравственному перерождению общества. Расширено было сравнительно с греческим законодательством ведомство Церкви и относительно подсудных ему лиц; кроме духовенства, суду Церкви подчинены: просвирня, паломник, прощеник и разные люди, которых церковь призревала в своих гостиницах, больницах и богадельнях.

Великий князь Ярослав Мудрый издал другой такой же "Церковный устав", содержавший в себе подтверждение и раскрытие "Устава святого Владимира". В нем видим некоторые новые определения; так, к церковному суду, вместо непринятых у славян телесных наказаний и жестоких казной за вины, какие были определены в Номоканоне, применена славянская система вир, или денежных штрафов за преступления.

Удельные князья применяли потом эти первые общерусские уставы Владимира и Ярослава к своим уделам.

Источниками содержания для митрополита и епископов служили: 1) десятина из княжеских доходов и имения, какую давали, например, святый Владимир своей Десятинной церкви, Андрей Боголюбский Владимирскому собору, Ростислав Смоленский епископии; иногда десятина заменялась деньгами; 2) весчия пошлины с торговых мер и весов, наблюдение за которыми уставом Владимира дано святителям; 3) судные - с церковного суда; 4) ставленые - за поставление в клир с ставлеников; 5) недвижимые имения. Уставы князей замечательны еще тем, что утверждали за духовенством разные права, свободу от мирского суда, службы и податей. Но эти права часто нарушала практика удельно-вечевого уклада. Князья и веча судили и низвергали даже епископов. Новгородский владыка с корпорацией своих софиян нес городовую повинность наряду с другими новгородскими общинами; Помимо земских повинностей, казна архиереев, монастырей и церквей имела важное общественное значение. Около соборов, церквей и монастырей сосредоточивалась общественная благотворительность, содержались больницы, богадельни, странноприимницы и школы. Каждый епископ делами своей епархии управлял вполне самостоятельно, при помощи своих наместников из почетных духовных лиц, своего "клироса", или соборных священников, составлявших при нем постоянный кафедральный совет, и светских десятильников по разным епархиальным округам, заведовавших главным образом архиерейскими сборами с округов.

Низшее духовенство имело менее привилегированное и обеспеченное положение, чем высшее. Первоначально оно, большей частью, было пришлое, как и высшее. Несколько духовных лиц прибыло с Владимиром из Корсуня и с царицей Анной из Константинополя, много было прислано из Болгарии. Школы, учрежденные Владимиром, тоже дали первое грамотное поколение русских людей.

Члены приходских причтов очень рано должны были получить выборное значение, потому что епархиальная власти не имела под рукой своих собственных кандидатов священства и по необходимости должна была ставить на церковные места тех грамотеев, которых представляли народ и князь. Иногда влияние светских лиц на избрание членов клира доходило до злоупотреблений.

Содержание свое приходское духовенство получало, главным образом, от доходов с требоисправлений. Церкви княжеской постройки, особенно соборы, получали определенное содержание от князей, которые на содержание причта давали часть своих доходов.

Иногда о материальном содержании причта заботились торговые общины (братства), как, например, купеческие братства.

Самым важным вопросом относительно духовенства был вопрос о его образовании. Высокообразованных пастырей крайне нужно было для борьбы о остатками языческих суеверий и утверждении христианства среди народа.

В Киеве им была поставлена церковь св. Василия (своего ангела), вторую - каменную - во имя Успения Пр. Девы Марии построил на месте убиения варягов Феодора и Иоанна, украсил ее серебром и золотом и назначил на содержание ее десятину своих доходов, от чего и получила название Десятинной. Остались после него храмы в Берестове, Васильеве, Вышгороде и других местах.

Усердными строителями храмов были и дети Владимира - Мстислав и Ярослав.

Последний построил богатую Киевскую Софию, сохранившуюся до настоящего времени, затем церковь Благовещения на Златых вратах Киева. Сын его Владимир построил Софию Новгородскую.

Строительством храмов занимались и другие князья, а также многие архипастыри, частные лица и целые народные общины.

Эти христианские святы ни, кроме религиозного, получили и общественное значение. На погосте церковном собирались всякие сходки, решались общественные дела, происходили торги, здесь же стояла школа, в которой учило местное духовенство, и приходская богадельня. От этого наша древняя община всегда носила не столько юридический, сколько религиозно-братский характер.

Лучшим выражением такого религиозного братства ее членов служит древняя приходская братчина. В приходские праздники братство из соборного солода готовила общее братское пиво и вместе праздновало праздник. С течением времени эти временные братчины обращались в постоянные союзы - братства, заботившиеся обо всех приходских нуждах, храмах, причте, школах.

Чем был приходский храм для приходской общины, тем был собор для города и для целого удела. Около него сосредоточивалась вся городская жизнь, жили владыки и князь, собирали во звону соборного колокола вече. Самый город считался как бы принадлежностью собора.

Первые святыни храмов, св. иконы, были вначале не русского мастерства, а получались из Греции или Болгарии. Много принес их с собой св. Владимир из Корсуня и царевна Анна из Царьграда. Древнейшие иконы у нас так и называются общим именем корсунских или цареградских.

Для расписывания храмов иконописью вызывались мастера из Греции. Потом от греческих мастеров иконописное искусство стали принимать и русские. В XI в. встречаем в Киево-Печерском монастыре первого известного по имени иконописца Алипия, который из безвозмездного писания икон для церквей и частных лиц сделал для себя христианский подвит.

Издревле существовал обычай украшать иконы богатыми ризами. Особенно украшались и чествовались иконы чудотворные. Самыми замечательными из них были: 1) икона Богоматери Печерская, принесенная из Цареграда греческими мастерами; 2) икона Богоматери Смоленская ("Одигитрия"); 3) Владимирская; 4) икона "Знамения Божией Матери" в Новгороде; 5) Святителя Николая Зарайского, в 1224 г. принесенная из Корсуня в Зарайск.

Почти каждый город имел свою чудотворную икону, которую считал своею славою и утверждением. С чужой святыней часто обращались неуважительно. В 116$ г. полки князя Андрея Боголюбского (ростовского и владимирского князя) и его союзников взяли Киев и разграбили Софийский, Десятинный и другие храмы и монастыри и взяли с собой ризы, колокола, иконы и всякую утварь, вероятно, для украшения своих церквей, некоторые церкви даже сожгли.

СВЯТЫЕ МОЩИ. Другою чтимою святынею были мощи. Их доставлял на Русь Царьград, бивший тогда хранилищем мощей из разных мест Востока, захваченных магометанами. Открывались мощи и русских святых: в 1007 г. были открыты мощи св. великой княгини Ольги, в 1020 г. - свв. Бориса и Глеба, в 1091 г. - преп. Феодосия Печорского, затем свв. Леонтия, Исаии, Авраамия ростовских и др.

Удельный дух проявлялся в чествовании и свв. мощей. Когда открыты были мощи св. Леонтия, Андрей Боголюбский благодарил за них Бога и говорил: "Теперь уже я ничем не охуджен" перед другими князьями, у которых в уделах были свои мощи.

Какой устав принял был у нас на Руси, определить трудно. В большинстве бедных церквей не доставало даже самых нужных богослужебных книг, а о постоянной уставной организации богослужения нечего было пока и думать.

Первый определенный устав введен был. преп. Феодосием в монастыре Печерском - это был устав Студийский. Отсюда он распространился повсюду и сделался надолго господствующим в Русской Церкви.

Богослужебные книги употреблялись у нас сначала в болгарском переводе; на Руси их стали переводить со времени Ярослава, который, по отзыву летописца, любил церковные уставы.

Явилось несколько и русских богослужебных произведений: митр. Иоанн I написал службу свв. Борису и Глебу, еп. Иоанн Ростовский - св. Леонтию Ростовскому. Были написаны службы св. Феодосию Печерскому, на перенесение мощей св. Николая в Барград (9 мая) и св. Владимиру.

Из авторов богослужебных чинов известны: печорский инок Григорий (XI в.) - творец канонов, Феодосий Печорский, составивший несколько молитв, св. Кирилл Туровский и ряд других.

При великом князе Ярославе русское богослужение получило особенное благолепие от введения в него, вместо прежнего болгарского унисонного пения, "изрядного осмогласия (по 8 гласам октоиха), наипаче же трисоставного сладкогласования" (гармоничного трехголосного пения), которое принесли на Русь явившиеся в 1051 г. с нотами три греческих певца, и самого "демественного пения", т.е. патресного по мелодиям императорских и патриарших доместиков (регентов).

Из "Вопросов Кирика" еп. Нифонту и другим духовным лицам, "Церковного правила митр. Иоанна", а также из других памятников описываемого времени мы можем узнать и о разных особенностях в совершении священнодействий, сравнительно с позднейшим временем. Эти обычаи указывают на крайнее развитие обрядности в религиозной жизни русского народа.

Крещение младенца, например, совершалось в 40-й день по рождении. Если же он не был очень слаб, то крещение отодвигалось даже до трех лет. После наречения имени оставалось, кроме христианского, еще и другое (славянское) имя (например, Владимир - Василий, Ольга - Елена). В восьмой день после крещения совершался обряд разрешения, т.е. снятия белой рубашки и омовения знаков мира. Латинян и отпавших от православия присоединяли к Церкви через одно миропомазание.

Таинство Евхаристии было окружено высоким благоговением. Кирик, например, спрашивал: можно ли попу служить литургию, если он, поужинав, промолится всю ночь и не соснет? Можно ли причащать человека, у которого гной течет из уст? Нифонт ответил, что можно. Смущало также Кирика, можно ли причащать женщину, умирающую от родов? Велено было причащать.

Обрядовый взгляд выразился в том, что супруги несли епитимий друг за друга; было верование, что 10 литургий могут избавить от грехов за 4 месяца, 20 - за 8 месяцев, 30 - за год. Нифонт отверг это верование. Святители запрещали совершение заживо сорокоустов, что имело место на Руси.

Все это говорит о преобладании крайнего обрядового направления и слабого знакомства с духом православия. Пастыри были вынуждены восставать против такого обрядоверия, ибо в обрядах простой народ видел легкие способы ко спасению. В ХII в. нужно было запрещать путешествия по св. местам, которые совершались народом очень часто. Нифонт разрешал путешествия лишь немногим, с разбором.

Богослужебная практика в домонгольское время не успела еще окончательно определиться. Правила касательно нее не всегда согласны между собой.

Проскомидия, например, была очень краткою, заключалась часто в кратком приготовлении к литургии с одной-двумя молитвами. Иногда проскомидию совершал даже диакон. Не употреблялось одинаковое количество просфор и число их простиралось от одной до семи.

В самой литургии тоже были свои особенности: после великого входа полагалось омовение рук священнослужащих; символ воры и молитва Господня не пелись, а читались (что сохранилось в Греческой Церкви и до сих пор/; пред освящением Св. Даров не всегда произносилась молитва "Господи, иже Пресвятого Твоего Духа...". В литургии Преждеосвященных Даров вход с кадилом иногда совершал сам диакон.

Миряне причащались во все посты, и обязательно один раз в год в день Пасхи, отчего в этот день было очень много причастников.

Были особенности и в совершении таинства брака. Если вступали в брак лица, раньше состоявшие в супружеском сожитии и прижившие детой, то последние становились при венчании вместе с родителями и таким образом привенчивались. После "Отче наш" брачующиеся приобщались Преждеосвященными Св. Дарами.

В качестве особого обряда существовало у нас братотворение. Братотворение было церковным освящением дружественного союза, заключаемого обычно между мужчинами или же, реже, между женщинами. Чин братотворения аналогичен с чином венчания: вступающие в братство становились пред алтарем, клали руки на Евангелие, священник опоясывал их поясом и давал по свече, затем читались ектений, молитвы, Апостол и Евангелие. Побратимы приобщались преждеосвященными Св. Дарами и обводились вокруг аналоя при пении тропарей.

Начало образованию на Руси положено было одновременно с введением христианства, которое, пробудив в русском обществе первую потребность книжного учения, принесло с собой и первые книги. Св. Владимир хорошо чувствовал острую потребность в подготовке священнослужителей из русских. Дальнейшее продвижение христианства обусловливалось увеличением числа священников и хорошо грамотных переписчиков - множителей книг церковно-богослужебного обихода. В Киеве создаются школы. Владимир побуждал родителей "даяти на учение книжное" своих детей.

Иконы создаются и в других городах Руси, начиная с Новгорода. Учителями в них могли быть почти исключительно иноземцы- священники. Трудно думать, что там могли только обучать умению читать и писать по-славянски. Через несколько десятков лет после массового крещения Руси были люди (из числа никогда не покидавших своей родины), знающие греческий язык, иностранную литературу античного и раннехристианского периодов. Обучение же простой грамотности велось не только в крупных городах, но и в многих захолустных городах. Преп. Феодосии был обучен грамоте в далеком, захолустном тогда Курска. Наличие на Руси значительного количества грамотных людей видно хотя бы из того, что многие бояре и церковные общины приводили для поставления к епископам своих кандидатов во иереи из крестьян, обученных на месте.

Дело просвещения, начатое Владимирам, поддерживал Ярослав. "Владимир вспахал, - говорит летопись, - и умягчил сердца людей, просветивши их крещением, а Ярослав насеял их книжными словами, а мы теперь пожинаем, принимая учение книжное".

При посещении Новгорода в 1030 г. он распорядился собрать в город для "учения книгам" 300 душ "от старост и поповских детей".

Ярослав сам любил читать книги, он собрал переписчиков и переводчиков, которые перевели с греческого языка на славянский и переписали много книг. Это первое на Руси собрание рукописей - библиотека - сохранялось при Софийском соборе в Киеве.

При преемниках Ярослава средства к образованию еще более умножились. Сын Ярослава Святослав имел у себя "полны клети книг".

Дочь Всеволода переяславского, Янка, завела при Андреевском монастыре в Киеве женское училище. Во Владимире-Волынском в конце XI в. были училища, над которыми Для "смотрения" назначен был некто Василий; князь Галицкий Ярослав Осмомысл распорядился, чтобы школы и учителей содержали на свой счет монастыри. Кн. Константин Ростовский имел у себя библиотеку, в которой было до 1000 книг. Ревнителями просвещения были и многие другие князья.

Но главными ревнителями и распространителями христианского образования были, конечно, люди духовные, между которыми всего более было людей, по выражению летописей, "хитрых книгам и учению". От того и самые средоточия образования - школы и библиотеки - были при церквях и монастырях.

Кроме упомянутых школ в Киеве, Новгороде, Курске и на Волыни, в житиях Авраамия Смоленского и Феодосия Печорского упоминается еще школа в Смоленске, наверное, были они и в других местах, где были церкви и монастыри. Духовные же лица заботились главным образом и об умножении книг, усердно занимаясь их перепиской. Книги в то время были еще великою редкостью и стоили очень дорого. Собирание их до своей трудности и ценности, кроме князей, доступно было только владыкам и монастырям. В монастырях на это дело смотрели как на великий благоугодный подвиг, и некоторые иноки посвящав книжной переписке все время, оставшееся у них от молитвы. Для списывания и собирания книг некоторые монастыри иногда нарочно посылали своих иноков на восток в Константинополь, - в монастырь Студийский, и на Афон.

Само собой понятно, что, будучи всем обязана Церкви, древнерусская книжность вся почти носила религиозный характер.

Раньше и более всех стали умножаться книги, необходимые для совершения богослужения, а затем и другие книги вероучительного и нравоучительного характера в болгарских и русских переводах.

Переводная письменность была преобладающей. Свящ. Писание употреблялось в переводе свв. Мефодия и Кирилла. Полного кодекса Библии не было, так как неканонические книги не были переведены свв. братьями.

Кроме книг Св. Писания, в переводах распространялись творения св. отцов, жития святых, хронографы (история библейская, церковная и гражданская); "Палея" (ветхозаветная история с апокрифическими сказаниями); сборники творений Злотоуста, "Пчела" и др.

Влияние Болгарии на нашу письменность не обошлось без вреда. В Болгарии была распространена ересь о двух началах, добром и злом, павликиан, под новым названием богомилов, отвергавших всю иерархию, обряды и усвоивших, между прочим, множество еврейских и христианских апокрифов. Из Болгарии ересь, а также эти апокрифы были занесены на Русь. Апокрифические сказания распространялись в русской письменности очень рано. С ними знаком уже был летописец Нестор.

Кроме переводной письменности, распространялась и оригинальная письменность (самобытная). Некоторые русские митрополиты из греков писали на греческом языке, и их труды распространялись среди народа в переводах. К таким сочинениям относятся: труд м. Леонтия "Об опресноках", направленный против латинян; полемическое "Послание м. Иоанна II к папе Клименту III" и его же "Церковное правило". Митр. Никифор написал: два послания к русским князьям о латинах, послание к Мономаху о посте и поучение к народу в неделю сыропустную.

В послании к Мономаху доказывается важность поста и похваляется простота, щедрость и ласковость Мономаха.

В поучении к народу митрополит тоже указывает на значение поста, выступает против такого господствующего зла в русском народе, как пьянства и больших ростов.

В скором времени после принятия христианства на Руси были уже условия для рождения титанов христианской письменности. Эти богатыри письменного слова вскоре и родились из русских.

Крупная историческая заслуга русских авторов состоит в том, что они говорили о сложных предметах простым языком. Они избежали основного недостатка современной им византийской духовной литературы - изощрённой диалектики и цветистого "плетения словес". Они в своих творениях подражали скорее древним отцам Церкви, руководствуясь скорое живым религиозным чувством, чем бездушной формой риторской речи греческой тогдашней литературы.

Преп. ФЕОДОСИЙ ПЕЧЕРСКИЙ - оставил несколько поучений инокам и мирянам и два послания к князю Изяславу. В поучениях братии преп. Феодосии указывает на отрицательные стороны современной ему монашеской жизни. В посланиях к мирянам святый инок нисходит к человеческим слабостям, но требует изжития остатков язычества и господствующих пороков: пьянства, грабежей, нарушения постов. В посланиях к князю Изяславу решается вопрос о постах и исчисляются отступления латинян.

В ХII в. прославился своим талантом КИРИЛЛ ТУРОВСКИЙ. От него осталось три послания к инокам, 12 слов, 30 молитв и молебный канон. Кирилл Туровский - это знаменитый проповедник (русский Златоуст), религиозный поэт. В его словах не столько поучения, сколько восторженных размышлений о том или другом празднике, истории данного праздника. Проповедник прибегает часто к символам и аллегориям (см. "Ж.М.П.", 1955, 4).

ИГУМЕН ДАНИИЛ (ХIII в.) написал "Хождение", содержащее подробное описание Святой земли.

Дошло до нас несколько поучений безымянных авторов, содержащих, главным образом, обличения остатков язычества.

Особым видом зарождающейся церковно-исторической письменности в этот период были жития святых.

ИАКОВ МНИХ написал житие свв. Ольги, Владимира, Бориса и Глеба. Вскоре печерский инок НЕСТОР тоже составил повествование о свв. Борисе и Глебе и житие преп. Феодосия. Но преп. Нестор (1055-1114) увековечил свое имя как летописец - автор "Повести временных лот откуду ость, пошла Русская земля и кто в Киеве почал первое княжити, и откуду Русская земля стала есть". Повесть Нестор начинает от Ноя.

После Нестора как жизнеописатель известен св. Симон Владимирский (ХШ в.). Он написал послание к Поликарпу, печерскому иноку, стремившемуся получить епископский сан. Симон увещевал его но искать высших чинов и не оставлять обители. Чтобы сильнее подействовать на Поликарпа, св. Симон описывает славу Печерской обители и представляет целые рассказы о святых подвижниках лавры, передает подробно историю основания Печорской обители. Поликарп продолжил труд СИМЕОНА, дополнив его одиннадцатью рассказами о печорских святых.

Послание и описания Симеона и Поликарпа, с прибавлением к ним известий об Антоние и Феодосие и других подвижников из летописи Нестора стали впоследствии называться "КИЕВО-ПЕЧЕРСКИМ ПАТЕРИКОМ".

Были также и светские лица, которые писали труды религиозного содержания. К таким относится "Поучение детям" ВЛАДИМИРА МОНОМАХА.

В своем "Поучении" Мономах призывает своих сыновей прекратить княжеские усобицы, не клясться без надобности, избегать пьянства, почитать старших себя и равных себе, жить в согласии. Писатель советует спать после обеда. Оканчивается "Поучение" молитвой.

В 1187 г. неизвестным авторам написано "Слово о полку Игоря". Открыто оно в ХVIII в. Описывается там поход Игоря, новгородского князя, на половцев, его плен, сон, плач его супруги Ярославны и побег Игоря из плена.

Но при всем этом в жизни общества нельзя не замечать и христианского влияния. Пастыри Церкви призывали князей к миру, осуждали безурядицу, и их голоса князья слушались, и часто духовенству удавалось останавливать кровопролития. По воскресеньям, например, не делали приступов к городам. Мономах прекращал войну перед великим постом. Вместо мести за обиду, некоторые князья усваивали себе христианский долг прощения. Мономах уступил великокняжеский престол другому, чтобы избежать кровопролития.

В семейной жизни Церковь старалась проводить правильные понятия о браке. В простом народе думали, что брачный обряд существует только для князей и бояр, однако языческая невоздержанность и сожитие без церковного благословения не исчезали еще и в высших классах.

Церковь старалась ограничивать свободу разводов, допуская послабление только в том случае, если одна половина постригается в монашество; остающему в миру супругу разрешалось вступить в новый брак. "Уставом Ярослава" третий брак считался уже блудом. Женщина в то время в народе трактовалась как причина соблазна и существо нечистое. Кирик сомневался, можно ли служить в ризах, в которые вшита заплата из женской одежды.

Вооружаясь против нравственных нестроений общества. Церковь должна была в то же время в особенной настойчивостью бороться против даже прямых остатков язычества. Это было время еще самого грубого двоеверия в народе. Многие по старой памяти ходили молиться к священным деревьям, озерам, кладезям, сходились на языческие игрища и проч. Не забыты еще были и древние мифы. В "Слове о полку Игореве" говорится и о ветрах - Стрибожьих внуках, и о Дажбоге, и о Хорсе, и о Бояне - внуке Волоса, и о мифической силе стихий, к которым плачущая супруга Игоря, Ярославна, обращается, как к божествам. Сильны были еще и волхвы. Сам летописец разделяет вместо с народом веру в их силу, только, сообразно с новыми понятиями, приписывает эту силу дьяволу.

О Всеславе Полоцком летописец рассказывает, что мать "родила его от волхвования, с язвой на голове, и волхвы сказали: навяжи на эту язву уз, который пусть носит до смерти; Всеслав точно носит его до сих пор, оттого он так и кровожаден".

В другом место летописец уверяет, что волхвования особенно бывают от женщин, повторяя языческие понятия о ведьмах.

Церковь преследовала полуязыческие народные игрища и волхвов, но ее меры не могли проникнуть в недоступные недра семьи, где главным образом и хранилась языческая старина. Тут по-старому "краяли" (резали) хлеб, сыр и мед Роду и Рожаницам, молились домашнему очагу, были в употреблении разные заговоры и чародейские средства. Приметы, обряды и поверья окружали всю домашнюю жизнь, так что проповедники и пастыри прямо обличали народ в язычестве. Если свинья или кошка перебежит дорогу, язычники верили, что будет несчастье и неудача. Неудачу предвещает и встреча со священником.

Но как пастыри Церкви ни боролись с этими языческими обычаями и суевериями, их все-таки совершенно искоренить было очень трудно, о чем говорит живучесть этих языческих суеверий и до настоящего времени.

Первый пример нравственного возрождения под влиянием христианской веры представляет нам сам Владимир. Его широкая натура, которая вела его прежде к излишествам языческого разума, теперь проявилась в необыкновенном благодушии, ласковости.

Бедняк смело шел на его княжеский двор и брал кушанье, питье и деньги. Этого мало: "дряхлые и больные, сказал князь, но могут доходить до моего двора", и велел всякие припасы развозить для них по городу.

В праздники он ставил трапезы себе с дружиной, духовенству и нищим. В своем церковном "Уставе" он тоже позаботился о богадельнях и больницах.

Из иерархов этого периода к лику святых причислены митрополиты: Илларион, Иоанн II и Ефрем; из епископов - Феодор, Леонтий и Исаия - ростовские, Кирилл Туровский, Иоаким, Лука Жидята и Никита Чудотворец - новгородские и другие. Из князей, кроме свв. Ольги и Владимира, высочайшим благочестием, увенчанным мученической кончиной, отмечены свв. братья Борис и Глеб. Созвездие благочестивых русских князей сверкает именами Владимира Ярославича - новгородского; Владимира Мономаха, - не только великого ратоборца за единство русской земли, но и мудрого миротворца, строителя храмов, искреннего и щедрого благотворителя, молитвенника и справедливого судьи; его сына Мстислава, Николая Святоши черниговского (князя Луцкого). Среди княгинь - жена Ярослава йрина, первая инокиня из русских княгинь; сестра Владимира Мономаха Анна (Янка); дочь полоцкого князя Святослава - св. Ефросиния. А имена многих простых благочестивых людей "Ты, Господи, веси".

Главным средоточием святой христианской жизни были монастыри. Строились монастыри пока не в лесных дебрях, а напротив, в городах или бок о бок с городами, и там очищали своим примером греховную муть окружающей их жизни. Подвиги монахов - богатырей духа - были поразительнее всех прежних подвигов богатырей физической силы, сияли выше мирской власти. Этим и объясняется стремление в монастырь всех лучших людей времени. Монастыри стали появляться у нас с самого начала христианства - в Киеве, Новгороде и других местах. Ставили монастыри князья, строили и бояре, но не таковы они, как те, которые поставлены слезами, потом и бдением иноков.

Таким монастырем явился Киево-Печерский, основанный свв. Антонием и Феодосием.

Преп. АНТОНИЙ, в миру Антипа, уроженец г.Любеча (ныне Черниговской обл.), отправившись в паломничество по св. местам, на Афоне принял монашество. Подвижничество его обратило внимание предстоятелей Афонских монастырей, и Антония посылают на Русь для укрепления на родине монашеской жизни.

Обойдя киевские монастыри, Антоний решил одиноко поселиться для молитвы. Он избрал для этого пещеру Иллариона. Молва о его святой жизни собирает в пещеру до 12 подвижников, в том числе - Никона, Феодосия, Моисея Угрина и других.

Преп. ФЕОДОСИИ юность свою провел в г.Курске. Еще 14 лет он лишился отца и попал в руки матери, одной из тех матерей, которые любят деспотически. Мальчик рано выучился грамоте, стал читать книги, увлекся мыслями в иной мир и предался аскетическим подвигам. Домашняя жизнь не представляла удобств для этих подвигов, против которых сильно протестовала любовь матери, и Феодосии бежал из дома с прохожими паломниками, увлеченный их рассказами о святых местах. Мать воротила его с дороги и долго после этого держала его в оковах. Через несколько времени Феодосии снова бежал от нее в соседний город, где приютился у священника и пек просфоры для церкви; но мать нашла его и здесь и опять воротила домой. Она бранила его за то, что он отдавал свое платье нищим и хотел ходить в рубище; однажды увидела на ном вериги, которые резали его тело до крови, она сорвала их и больно его прибила. Препятствия только усиливали аскетическую настроенность юноши; у него не выходили из ума слова Спасителя: "иже любит отца или матерь паче Мене, несть Мене достоин". Он в третий раз бежал из дома и явился в Киев, чтобы поступить в один из монастырей. Нигде но приняли нищего скитальца, который не мог дать за себя вклада. Наконец, он нашел себе убежище по сердцу, пещеру Антония. Антоний (в 1052 г.) принял и велел Никону постричь его. Через 4 года мать и здесь нашла Феодосия, но не могла ужо воротить его домой. Желая умереть вблизи сына, она сама постриглась в женской обители святого Николая в Аскольдовой могиле.

Феодосий является отцом монастырской общежительности на Руси.

С самого начала своего игуменства проп. Феодосий принялся за устроение монастыря. Он ввел в обители устав Студийского монастыря, и в соответствии с ним в монастыре строжайше вводилась общность имущества, вплоть до носильной одежды и пищи. Устав определял также количество, ассортимент, время и порядок принятия пищи. Смирение и абсолютное послушание были первейшим правилом иноческой жизни. В труде и молитве проходила вся жизнь инока.

Примером для всех служила жизнь преп. Феодосия - строгого молитвенника, ласкового отца, смиренного, в одежде с заплатами старца.

В иноки Печерского монастыря принимали с великим испытанием. Новопоступившие должны были убедиться в твердость своих намерений.

По высоте и чистоте иноческой жизни Киево-Печерский монастырь был истинным водителем русских обителей. Он был неисчерпаемым источником для поставления игуменов и настоящей школой архиереев. За 150 лет более 50 иноков получили святительский сан. Иноков с Печерской горы, бесстрашных и неутомимым проповедников слова Божия, можно было встретить во всех уголках русской земли. Но где бы и какой бы иерархический пост не занимал печорский выходец, он всегда думал словами преп. Симона Владимирского: "Всю эту славу и власть вменил бы я в прах, лишь бы Бог привел мне хоть хворостиною торчать за вратами, или сором валяться в монастыре Печерском и быть попираему людьми".

Поток паломников со всей Руси, пожертвования князей и лепты бедняков превратили обитель в богатейший в мире монастырь; построенные им храмы были великолепнейшими в стране. Иноки по- прежнему вели более чем убогий образ жизни, но благотворительность достигла небывалых размеров.

Однако но этим просияла обитель, а сонмом великих угодников Божиих.

Славу Церкви, кроме основателей обители, составляют: Исаия Ростовский; Стефан, еп. Волынский; затворник Моисей Угрин; затворник Исакий, 12 лет пробывший в затворе в непрерывных слезах; Иоанн Многострадальный, 30 лет проживший в пещере, закопавший себя в землю по грудь на весь Великий пост; князь луцкий Никола Святоша, 6 лот проведший в унизительной для князя службе в поварне и привратником; первый иконописей Алипий; первый летописец Нестор и многие другие.

Преп. Антоний скончался в 1073 г., преп. Феодосии - в 1074 г. (см. "Ж.М.П.", 1951, 6, 12).

Вслед за Киево-Печерским монастырем возникли новые обители. В Киеве к концу ХII в. было не менее 17. По неполным данным в Смоленске было 5 монастырей, в Переяславе (Южном) и Чернигове по 4; в Галицком княжестве - 3. В Новгороде было до 20 монастырей.

Это же время характеризуется продвижением монастырской жизни на север и северо-восток Руси. Большинство монастырей строилось в городах; каждый удельный князь считал себя обездоленным и "худым", пока в его стольном городе не возникало иноческой обители. Но наряду с этим на севере вое более видное значение приобретают монастыри, основанные отшельниками в безлюдных местах, преимущественно в лесных дебрях.

Из лесных обителей особенно почетную известность получили: Антониев монастырь, основанный в XI в. преп. Антонием Римлянином, который, удалившись от гонения, воздвигнутого на православных в Риме, приплыл на камне в Новгород и спасался здесь в монастыре, им основанном, 40 лет; Хутинский монастырь, построенный преп. Варлаамом в конце ХII в. в 10 верстах от Новгорода.

Из городских монастырей, построенных примерно в то же время, известны: Ризоположенский (в Смоленске), Рождественский (во Владимире), построенный вел. князем Всеволодом Большое гнездо, и ближайший Боголюбов, построенный Андреем Боголюбским на месте чудесного явления ему Божией Матери.

В это же время начинает практиковаться пожертвование мирянами недвижимых имуществ.

В точение лета было разорено до основания Рязанское княжество. Батый, ломая героическое сопротивление разрозненных защитников, движется на север. Горят Коломна, Москва, взят Владимир на Клязьме. Владимирский князь Юрий в последний момент призвал князей ополчить народ, но русские потерпели поражение, князь погиб, его племянник кн. Василий попал в плен, где за отказ отречься от христианства был замучен. Батый движется на Новгород; весенняя распутица останавливает его в 200 им от Новгорода, и орды поворачивают на юг. Войдя в степные низовья Волги, татары основываются здесь в форме полукочевого государства Золотой Орды со столицей - новым городом Сарай (на ловом берегу Волги, южно-восточнее нынешнего Сталинграда).

Вся русская территория от среднего Днепра до Волги была под татарским ярмом. Новгородская земля сохранила свою независимость, хотя и должна была платить Орде откуп.

Галицко-Волынское княжество должно было признать частичную, вассальную зависимость от хана.

Часть прежних гражданских и церковных историков (Голубинский, Доброклонский, отчасти Знаменский и др.) пытались всячески приуменьшить ущерб, нанесенный монгольскими захватчиками Русской Церкви. Указанные историки сильно акцентируют на веротерпимости татар и даже намекают на благожелательность интервентов к Церкви. Но факты вопиют против этого. Татары в войне вели себя свирепо, они не щадили ни беспомощного мирного населения, ни священнослужителей, ни святынь. В числе невинных жертв была масса белого и монашествующего духовенства. Почти все храмы по пути следования орды были уничтожены.

Каково же было положение Церкви? Церкви был нанесен огромный ущерб. Краса Руси - Киев - разрушен, Печерская обитель - разгромлена, иноки разбежались. Правда, Северо-восточная Русь была менее опустошена. Население и вообще церковная жизнь вследствие этого передвигаются на север - в Москву, которая стает средоточием церковной жизни.

При завоевании Руси монголы были язычниками. Они признавали единого Бога, но поклонялись и разным другим богам - солнцу, луне, воде, огню, идолам, теням умерших ханов, верили в очистительное значение огня, в колдовство и держали у себя целые толпы шаманов и заклинателей. В Орде едва ли даже и была одна какая-нибудь господствующая религия. В состав орды входили воины различных вер (больше всего буддисты и мусульмане), и ханы не препятствовали совершению различных религиозных обрядов. В своей книге "Ясе" (книга запретов) Чингис-хан велел уважать и бояться всех богов, чьи бы они ни были.

В Орде свободно отправлялись всякие богослужения, и ханы сами участвовали в совершении и христианских, и магометанских, и буддийских обрядов, уважали и духовенство всех вер.

Но вое это не мешало ни Чингис-хану, ни его наследникам зверски расправляться со священнослужителями и жечь святыни. В частности, воины Батыя безжалостно сжигали все книги, находимые ими в храмах и монашеских кельях. Так, почти совсем были уничтожены все книжные богатства, накопленные Русью. Из дальнейшего мы увидим, насколько практика ханов мало считалась с "Ясой".

Летописи донесли до нас имена очень небольшой части тех из умерщвленных, которые не могли оказать вооруженного сопротивления: в числе их смиренные старцы еп. Владимирский Митрофан, еп. Черниговский Порфирий, еп. Переяславский Симеон, архимандрит Феодосии, многие иноки Печерского монастыря. Бесследно исчез Киевский митр. Иосиф. Не один из этих мучеников был убит не на крепостной стене, а за молитвой в церкви или в убогой иноческой келье. Всех их почти перед смертью зверски мучили.

Конечно, после того, как захваченные Золотой Ордой русские земли были поставлены от нее в полную зависимость, массовые зверства и грабежи прекратились: ханы понимали невыгодность "резать курочку, которая несет золотые яички". Земли были обложены данью, взыскиваемой натурой, деньгами и людьми.

Вначале дань собирали отряды ордынских послов - баскаки. Однако впоследствии дань стали собирать русские князья. Вступление князя в управление своим уделом могло последовать только с согласия хана, присяги на верность хану и получения ханской грамоты - ярлыка.

На деле, однако, практика ханов мало считалась с ярлыками и своей "Ясой". Приведем пока два примера.

В 1246 г. Батый вызвал в Орду черниговского князя Михаила Всеволодовича. Князь вместе со своим боярином Феодором отказался в Орде выполнять языческие обряды. После мучений и истязаний князя и боярина обезглавили и бросили на съедение псам.

В 1270 г. хан Менгу-Темир вызвал в Орду рязанского кн. Романа Олеговича для объяснений по поводу обвинения его каким-то баскаком в поношении мусульманской веры. "Веротерпимый" Менгу-Темир предложил ему отречься от христианства. Вместо отречения князь стал исповедывать христианскую веру, тогда ему вырвали язык, выкололи глаза, содрали кожу и лишь тогда обезглавили.

При хане Узбеке в 1313 г. господствующей верой в Орде сделалось магометанство, известное своим фанатизмом.

В изучаемый период продолжается дальнейшее распространение православия, и успехи в этом были немалые.

В местностях, подвластных Золотой Орде, миссионерская деятельность велась даже среди буддийцев и мусульман - поработителей Руси.

В 1261 г. с этой целью была учреждена Сарайская епархия. В 1276 г. сарайский епископ Феогност на Константинопольском соборе предлагал вопросы о крещении татар. Известны случаи обращения татар даже из ханского рода. На скрижалях церковной истории запечатлено имя Петра - царевича ордынского, племянника хана Берке, не только принявшего православие, но построившего в Ростове Петропавловский монастырь, где новообращенный царевич скончался в монашеском чине. Мурза Чет построил Костромской монастырь и стал родоночальником рода Годуновых. Родственницы ханов, выходившие замуж за русских князей, всегда принимали христианство.

Одновременно распространялось христианство на Севере, благодаря проповеди подвижников, спасавшихся в северных пустынях. Так, в конце ХIII в. христианство распространяется среди чуди, благодаря трудам преподобного КИРИЛЛА, который основал там Челмогорский монастырь (недалеко от Каргополя). В течение 52 лет преп. Кирилл посветил всю Чудь.

В 1329 г. был основан преподобными СЕРГИЕМ и ГЕРМАНОМ на Ладожском озере на острове знаменитый Валаамский монастырь. Благодаря деятельности валаамских подвижников св. верою были просвещены карелы.

В ХIV в. преп. ЛАЗАРЕМ на Онежском озеро основан Мурманский монастырь, иноки которого просветили лопарей.

На Соловецком острове Белого моря возникла Соловецкая обитель, основанная преп. ЗОСИМОЮ И САВВАТИЕМ. Обитель эта является просветительницею Северного Поморья.

Особенно известен в истории христианской миссии св. СТЕФАН ПЕРМСКИЙ, родом из Устюга, просветивший Пермский край.

Изучив язык зырян - коми, населявших Пермь, он составил зырянскую азбуку и поревел на зырянский язык многие книги Свящ. Писания. Простой в обращении, добрый и бескорыстный иеромонах, св. Стефан пользовался большой любовью и авторитетом среди зырян, которых поучал на родном языке. В 1383 г. ев Стефан был посвящен во епископа. С основанием епархии пермская страна стала получать священников из природных зырян. Епископ развил широкую благотворительную деятельность, заступался за зырян перед великим князем, нарочито приезжая л Москву. Умер св. Стефан в 1396 г. во время поездки в Москву (см. "Ж.М.П.", 1949, 4).

После деятельности святителя Стефана Пермского в Перми все-таки продолжало еще существовать язычество. Незаконные браки, нарушение церковных уставов, служение кумирам наблюдалось и спустя 100 лет после проповеди св. Стефана. В ХУ1 в. вол здесь свою просветительскую деятельность среди пермских вогулов и остяков ТРИФОН ВЯТСКИЙ. Он основал здесь обитель, где жил 9 лет, а затем ушел на Вятку, где тоже основал монастырь. Скончался Трифон в 1612 г.

В СЕВЕРНОМ ПОМОРЬЕ среди диких лопарей при Василии III и Иване Грозном распространял христианство постриженник Соловецкого монастыря - преп. ФЕОДОРИТ КОЛЬСКИЙ. Он основал на устье реки Колы монастырь, где жил 12 лет. Феодорит проповедовал лопарям на их родном языке, переводил для них молитвы, учил их грамоте. Успех его проповеди был необычайным. За один лишь день он крестил однажды до 2000 человек.

В одно время с Феодоритом среди лопарей проповедовал ТРИФОН ПЕЧЕНЕГСКИЙ, построивший там монастырь.

После покорения русскими Казанского царства в 1552 г. начинается обращение в христианство татар (магометан). Для успехов веры в Казани была основана епархия, первым святителем которой был св. ГУРИЙ. С торжеством и пышностью прибыл св. Гурий в Казань. В течение 9 лет своего святительства ласковый епископ обратил многие тысячи в христианство - татар, черемис, чувашей, мордвинов, вотяков и башкир.

Помощниками св. Гурия были архимандриты ВАРСОНОФИЙ и ГЕРМАН. Первый, попав в плен к татарам еще 17-летним юношей, хорошо изучил татарский язык, что ому очень помогло впоследствии. Он устроил в Казани монастырь и дал ему устав. Много татар привлекала к Варсонофию его искусство врачевания. Впоследствии св. Варсонофий был епископом в Твери.

ГЕРМАН, инок Волоколамского монастыря, был после смерти Гурия достойным его преемником. Он устроил Свияжский Богородицкий монастырь, который был центром просвещения во всей нагорной части Казанского края.

Из Казанской епархии христианство распространилось в Астрахани и на Кавказе, где просветительною деятельностью занимался игумен Кирилл.

В ХIII в. против православной Церкви на Руси поднимаются целые крестовые походы католиков из Швеции и Лифляндии с целью распространения католичества на Руси.

В 1240 г. на Русь напал король Биргер. На Неве, однако, встретил его новгородский князь АЛЕКСАНДР НЕВСКИЙ и нанес шведам страшное поражение.

Другой раз разбил латинян тот же Александр Невский на Чудском озере в 1242 г. Это было знаменитое Ледовое побоище, в котором погибло большинство рыцарей Ливонского ордена, нападавшего на Изборск и Псков. Папа, видя, что силой русских нельзя победить, послал к А.Невскому в 1248 г. своих послов с увещанием покориться Римской Церкви. Невский отпустил их с решительным отказом.

В 1265 г. появился другой защитник православия, литовец ДОВМОНТ, бежавший из Литвы от мщения родичей убитого им кн. Миндовга. Сделавшись Псковским князем, он часто оборонял Русскую землю от литовцев и датчан.

Однако, несмотря на подвиги А.Невского и Довмонта, Ливонский орден усилился в Прибалтике и обратил в католичество ливов, латышей и чудь.

Папы, между тем, подстрекали шведов на борьбу с русскими. В 1347 г. шведский король Магнус предпринял религиозный поход на новгородские земли. Предварительно он отправил послов в Новгород, прося назначить прение о вора с тем, чтобы все приняли ту веру, которая одержит верх.

Владыка Василий ответил, что новгородцам нечего спорит о вере, что они приняли веру от греков, а потому, если король желает узнать, чья вера лучше, так пусть пошлет этих послов к патриарху. После этого король опустошил всю Карельскую и Ижорскую землю и повсюду крестил народ в латинство.

Но по удалении его в Швецию завоеванные моста снова отложились от шведов, а жители возвратились к православию.

Юго-западные (западно-украинские) земли Руси оставались носителями православия на уровне высокого благочестия. Католицизм и здесь применил свои Обычные приемы. Галицко-Волынское княжество сидело "между молотом и наковальней", под угрозой татаро-монголов с востока и агрессивных католических государств с запада и северо-запада.

Но напрасно князь ожидал от папы (Иннокентия IV) помощи.

Вместо воинов и оружия папа засыпал Галич грамотами, разрешил русским соблюдать греческие обряды, прислал Даниилу королевский венец (1253 г.), дал, наконец, Даниилу право оружием отнимать земли у государств, не признающих главенства папы, и т.п.

Даниил после этого стал разъяснять в своем письме к папе, в какой помощи он нуждается, но папа засыпал Даниила еще большим количеством грамот и посланий, прислал даже в Галич проповедников и своего легата.

На проповедь папы о крестовом походе против татар никто в Европе не откликнулся, и Даниил, наконец, разгадал наглость папы и порвал с ним всякие сношения. Угрозы и проклятия со стороны папы, который призывал западных государей к походу против Даниила за его неподчинение, были приняты Даниилом как безвредное сотрясение воздуха.

Православие было господствующим на юго-западе до самого пресечения рода князей Галицких. С 1340 г. в Галиции водворилось польское владычество, а Волынь подпала под Литву. У православных жителей Галиции католики стали отнимать церкви и обращать в костелы. С 1376 г. латинство уже имело в Галиции свою архиепископию с тремя епископами. Потом братья-доминиканцы завели с благословения папы инквизицию (1381 г.).

В середине ХIII в. разрозненные литовские племена объединяются в великое княжество Литовское. Литовцы были язычниками. Христианство проникало сюда из Руси (православие) и из Польши и Ливонии (католичество). Первый правитель Литвы Миндовг дважды менял христианство на язычество и наоборот. Истинным просветителем Литвы был сын Миндовга - Воишелг (даже принимавший иноческий постриг и основавший монастырь в Новогрудке). Миссионерами в Литве были новгородские и псковские священники.

Особенного расцвета Литовское княжество достигло при ГЕДИМИНЕ (1315-1345). Литве подвластны были многие русские земли, и поэтому Литовское государство скорее можно было назвать Литовско-русским, чем Литовским. Литовцы, стоящие ниже по культуре по сравнению с русскими, быстро сблизились с русскими, охотно восприняли их язык (русский язык был государственным языком в Литве), веру православную, обычаи, законы и культуру. Гедимин вторым и третьим браком женился на русских княжнах и детям своим но запрещал креститься. Преемник его ОЛЬГЕРД был вначале язычником, при нем были даже христианские мученики - Антоний, Иоанн и Евстафий, но под конец жизни Ольгерд принял православие. Он был два раза женат на русских княжнах, которые и влияли на его грубые нравы.

Вообще, нужно сказать, что браки литовских князей с русскими княжнами очень способствовали распространению православия в Литве. Дети от таких браков всегда были православными.

Католическое влияние хотя и проникало в Литву, но оно не могло дока осилить православного влияния; притом же оно имело тогда очень дурных представителей в соседних орденах прусских и ливонских рыцарей, которые за свои насилия были ненавидимы по всей Литве.

Итак, в Литовском государстве русский язык и православная вера были господствующими, но так было лишь до преемника Ольгерда - ЯГАЙЛО.

Однако и Витовт был католиком. Надеясь получить от папы корону, он тоже начал стеснять православных и на Городельском сейме 1413 г. утвердил постановление, согласно которому православные не имели права занимать высших должностей. Многие из русской шляхты начинают поэтому переходить в католичество.

После смерти Витовта литовцы избрали князем Свидригайло (брата Ягайлы). Православие опять восторжествовало, так как Свидригайло был православным, католичество, наоборот, притеснялось.

В противовес Свидригайло католики провозгласили князем, а затем и посадили на трон фанатичного католика, брата Витовта Сигизмунда Кейстутовича (1432-40). Православие тогда дорого поплатилось за свое кратковременное торжество.

Большинство православных церквей в это время было разрушено. Католики, видя, что православных нельзя силой совратить в католичество, решили прибегнуть к унии, чтобы присоединить православных к католичеству обманом.

Не имея удобного приюта в разоренном Киеве, святитель должен был выбрать для своего местопребывания другой город - или Галич, столицу южного великого князя, или Владимир, столицу великого князя северного. Святитель большую часть времени своего управления провел на севере, где резиденцией его был г. Владимир, но и там он подолгу не засиживался, он все время разъезжал по всей стране от Волги до Карпат, где пришлось ему видеть беспорядки в церковном управлении и жизни народа.

Это послужило поводом к созыву собора епископов во Владимире в 1274 г. Митр. Кирил II выступил на соборе с сильною речью против замеченных им нестроений.

Собор постановил: дабы пресечены были все возможности симонии, категорически запретить всякие поборы и "дары" за рукоположение; лишать сана за неблагоповедение, не считаясь с недостатком духовенства, ибо "лучше один достойный, чем тысяча беззаконников"; рукополагать только после внимательного испытания. Кроме того, было принято исправить вкравшиеся неисправности в совершении богослужения.

Для руководства в церковном управлении митр. Кирилл представил на утверждение собора новый список церковных правил, выписанный им из Болгарии и содержащий в себе полный Номоканон с прибавлением еще не известных до сих пор на Руси новых церковных постановлений и толкований на правила.

Собственно митрополичьей епархией оставалась Киевская; для Владимира был поставлен тогда же на соборе (1274 г.) особый епископ - Серапион.

Земной жизненный путь Кирилла был окончен в 1280 г. в Киеве, где он и был погребен.

Преемник Кирилла блаж. Максим, родом грек, прибыл из Греции в 1282 г. и тогда же отправился в Орду за утверждением в своем сане от хана. Своей энергией и подвижностью он не уступал своему предшественнику. Как и Кирилл, он большую часть времени проводил в объездах своей громадной митрополии, устрояя церковные дела. Особое внимание он уделял северным епархиям. Последние 6 лет жизни (+1305) он провел в г.Владимире на Клязьме, сделав его центром собственно митрополичьей кафедры. Так сделан был первый решительный шаг к перенесению митрополии на север.

На юге, в Галиче, неодобрительно отнеслись к этому переходу митрополита во Владимир. Еще при жизни Максима между Югом и Севером видим следы соперничества из-за митрополии, которое с течением времени все разрастается и ведет к разделению Русской Церкви на две половины.

Юго-западные русские земли все более теряли связь о северо-восточными.

Православная Церковь о ее общерусской иерархией оставалась почти единственным олицетворением общерусских народно-нравственных связей. После смерти митр. Максима эти связи едва не порвались. Галицкий князь Юрий Львович возглавил движение за учреждение особой митрополии для Юго-Запада с центром в г.Галиче. Само по себе такое требование не было антиканоничным: юго-западные русские земли никакой административной общности с подвластными Золотой Орде северо-восточными княжествами не имели.

Управление церковными делами территории между Днепром и Карпатами из центра, расположенного в глубине Волжско-Окского междуречья, было весьма затруднительным. Земли прикарпатские в условиях католического пропагандистского нажима на их население требовали усиления там святительского православного окормления.

Такими мотивами руководился Галицко-Волынский князь Юрий Львович, возбуждая Константинопольского патр. Афанасия учредить особую Киево-Галицкую митрополию, посылая кандидатом на поставление православного, прославленного подвижнической жизнью, св. Петра, игумена Ратского, что на Волыни, монастыря.

Св. Петр, родом из Волыни, с 12 лет поступил в монастырь, где удивил братию своими подвигами. Вскоре он ушел в уединение на р.Рату, где основал свой монастырь. Св. Петр обратил на себя внимание Юрия Львовича, великого Галицкого князя, и тот послал его к патриарху для посвящении в митрополиты для Галича. Патриарх, однако, поставил Петра митрополитом не Галицким, а Киевским и всей Руси.

Приехав в 1308 г. от патриарха, св. Петр не остался в Киеве, а поехал на северо-восток, направился туда, "где горе слышится, где трудно дышится...". Временно резиденцией своей он избрал Владимир на Клязьме, но вскоре он поселился в Москве (хотя именовался Киевским митрополитом). Град Москва в это время далеко не был преславным по сравнению с другими русскими городами. Но митр. Петр предвидел великое будущее этого маленького пока центра государственной жизни и стал содействовать ему. Москва, таким образом, становилась как политическим, так и религиозным центром Северо-восточной Руси, перенесение митрополии в Москву способствовало возвышению Московского княжества. Престарелый святитель совсем поселился в Москве у любимого своего князя Ивана Даниловича Калиты, которого и просил построить здесь кафедральный собор: "если послушаешь меня, сын мой, храм Пречистыя Богородицы построишь и меня успокоишь в своем городе, то и сам прославишься более других князей, и город этот славен будет; святители в нем станут жить, и покорит он все другие города".

Иван Калита основал каменный собор во имя Успения Богоматери.

Св. Петр скончался в 1526 г. и похоронен в Успенском соборе.

Следствием перенесения митрополичьей кафедры в Москву было то, что этим Москва приобретала значение главного города всей земли, т.к. князей было много, а митрополит - один. Митрополит, естественно, и действовал всегда в пользу московского князя.

Южная Русь с перенесением митрополии в Москву стала терять свое первенствующее значение в церковной жизни.

К тому же, литовский князь Гедимин еще при жизни митр. Петра овладел всей Волынью и Киевом. Таким образом, центр как церковной, так и политической жизни Руси переносится на севером восток.

Преемников. Петра грек Феогност, посвященный в 1328 г., уже прямо отправился к московскому князю на жительство.

В том же году (1328) Иван Калита сделался великим князем, и митр. Феогност был его деятельным сотрудником. Иван Калита понимал, что при тогдашней раздробленности Руси на княжества борьба с татями немыслима. Он наладил дружественные отношения с ханом Узбеком, так что последний поручил московскому князю собирание золотоордынской дани с русских, подвластных хану, земель.

Более сильное противодействие было со стороны Литвы и Польши, владевших русскими землями. По проискам этой стороны, в Юго-Западной Руси стали появляться один за другим митрополиты, добывавшие себе сан у греков. Католической Польше трудно было подчинить своему влиянию Юго-западную Русь, которая в религиозном отношении тесно было связана с Великой Русью. Порвать связи южноруссов с североруссами можно было лишь тогда, когда бы учредить для юго-западных земель Руси, подвластных Польша и Литве, отдельную митрополию. Греки, однако, высказывались за единство Русской митрополии и объявили Галицкую митрополию упраздненною.

Митр. Феогност дважды ездив в Орду, во второй раз хай потребовал у него платежа за все духовенство, причем всячески оскорблял святителя. Феогност, перенеся все лишения, раздарил 600 рублей в Орде и испросил прежние льготы Церкви. Умер митр, Феогност в 1353 г. вместе с московским князем Симеоном Гордым от моровой язвы. Митр. Феогност ввел начало церковного года с 1 сентября в честь Симеона (до этого год исчислялся с 1 марта) (см. "Ж.М.П.", 1953. 8).

Преемником Феогноста был один из выдающихся русских митрополитов св. Алексий. Алексий был крестником Калиты, получил блестящее образование, имел склонность к иноческой жизни. Благодаря своим способностям, он, будучи постриженником монастыря в Москве, был замечен митр. Феогностом и при жизни последнего уже становится митрополичьим наместником.

В последние годы жизни митр. Феогноста Алексий приглашался для обсуждения церковных дел, Феогностом он же и был рекомендован Константинопольскому патриарху как самый достойный кандидат в митрополиты.

В 1354 г. Алексий был поставлен митрополитом Киевским и всея Руси.

Положение в стране было тяжелым. На великокняжеском престоле сидел в Москве тогда вялый Иван Красный. Св. Алексий был для него самым мудрым советником. События так складывались: Литва в это время окрепла и сделалась грозным противником Москвы. Тверские князья тянули к союзу с Литвой больше, чем к Москве. В противовес Москве росли Новгород и Рязань. Московское княжество нуждалось в мудром руководителе, чтобы выполнить свою роль - объединить русские княжества.

Попало под угрозу и единство Церкви. Литовский князь Ольгерд послал некоего РОМАНА к патриарху для посвящения, жалуясь патриарху, что будто бы Московские митрополиты не заботятся о нуждах верующих на его территории. Просьбу свою Ольгерд закончил угрозой, что если патриарх не рукоположит Романа для Литвы, то он обратится к папе. Это подействовало, и патриарх поставил Романа в митрополиты для Литвы. В это время, пишет летописец, "сотворился мятеж во святительстве".

Однако Роман в 1368 г. умер, и Алексий остался митрополитом всех русских земель.

В 1571 г., однако, Ольгерд, с целью выйти из-под церковного подчинения Москве, опять послал в Константинополь грамоту с требованием дать нового митрополита Литве. Патриарх поставил в 1376 г. серба КИПРИАНА митрополитом Киевским и Литовским в правом наследования впоследствии всерусской митрополии.

Польский король Казимир тоже потребовал от патриарха поставить митрополита для Галича, грозя, что в случае отказа он всех православных крестит в латинство. В 1371 г. патриарх поставил для Галича особого митрополита Антония. Таким образом, на Руси явилось три митрополита.

Митрополиту Алексию пришлось, как видим, в очень трудных церковных и политических условиях управлять Русской Церковью.

В церковной жизни святитель заботился о построении церквей и монастырей, занимался исправлением церковных книг, поднятием нравственности русского духовенства и т.п.

Св. Алексий был и выдающимся государственным деятелем.

В правление Ивана Красного св. Алексий был главным советником князя, а содействие святителя было тогда очень важно, вследствие особого благоволения к нему ордынских ханов. В 1357 г. святитель ездил в Орду по просьбе Чанибека, который просил святителя приехать и исцелить ханшу Тайдулу, больную глазами. Святитель поехал и исцелил Тайдулу. После этого св. Алексия стали еще больше уважать в Орде. Тайдула была большого ума и очень приязненно ставилась к Алексию, располагая хана в пользу митрополита.

Вскоре в Орде произошел переворот. Сын Чанибека Бердибек зарезал отца и 12 своих братьев, захватил власть и стал требовать от русских князей, чтобы они явились в Орду. Князья испугались и стали упрашивать св. Алексия поехать вместо них. Митрополит одет и смело принимает крик Бердибека. Алексий знал и слабость Орды, слабость Бердибека во власти, в поэтому отверг требование Бердибека и при содействии Тайдулы выхлопотал подтверждение старых льгот.

Св. Алексий употреблял свою духовную силу для того, чтобы заставить смириться тех князей, которые выступали против Москвы. При малолетнем Димитрие Ив. Донском (сыне Ив. Красного) государством управлял 10 лет митр. Алексий. Он помог Дмитрию удержать великокняжеское достоинство, несмотря на то, что было несколько претендентов на великокняжеский престол. В Нижнем Новгороде восстал Борис Суздальский. Алексий послал туда для умиротворения Сергия Радонежского с повелением закрыть все храмы, чем и заставил Бориса смириться (см. "Ж.М.П.", 1951, 5; 1947, 5).

Св. Алексий скончался за два года (+1378) до знаменитой Куликовской битвы в 1580 г. Димитрия Ивановича, прозванного Донским, с татарским ханом Мамаем. Этой битвой положено начало свержению татарского ига. Битва эта состоялась на Куликовом поле при впадении реки Непрядвы в Дон 8-го сентября. В память убитых русских воинов (которых пало 100000) установлено поминовение их в Дмитриевскую субботу (пред 26 октября - днем Димитрия Солунского).

После смерти Алексия Киприан, согласно грамоте патриарха, должен был соединить всю Русь под своей властью. Однако, Дмитрий недоволен был этим и наметил в митрополиты своего любимца Митяя, человека умного, красноречивого и гордого.

Митяй сразу же после смерти Алексия начал управлять митрополией, но у него явился соперник в лице суздальского епископа Дионисия. Между тем, прибывает из Киева Киприан, но его но принимают.

После этого Митяй решился скорее ехать в Константинополь за посвящением, но по дороге внезапно умер. Свита, имея чистые царские бланки, решается выбрать в митрополиты одного из спутников - Пимена. Димитрий Донской, узнав об обмане, не принимает Пимена, а приглашает Киприана.

Куликовской битвой Орда не была совсем ослаблена. Через два года после Куликовской битвы новый хан Золотой Орды Тохтамыш подвел к Москве громадное войско. Татары взяли Москву и превратили ае в груду развалин. Донского в это время не было в Москве. Во время нашествия Тохтамыша Киприан оставил Москву и ушел в Литву. Вел. князь после этого сместил Киприана и утвердил Пимена и в то же время отправил в Константинополь для посвящения Дионисия Суздальского.

Греки посвятили и Дионисия, но на обратном пути в Литве он был задержан и там же умер.

В 1389 г. умер кн. Димитрий; а вскоре скончался и Пимен. Теперь, говорит летописец, "проста мятеж во святительство". Остался один митр. Киприан.

Правление Киприана прошло в мире. Киприан, имевший авторитет среди литовских князей, являлся деятельным митротворцем между Москвой и Литвой. Русская Церковь при Киприане вновь обрела единство. Киприан совершил объезд всех епархий, удалось ему добиться подчинения Новгорода.

В административно-хозяйственной области он уточнив подсудность. Им введено единообразие в деле обложения духовенства налогами и сборами.

Еще более велики его заслуги в области богослужебной практики, он устранял разные беспорядки в богослужебном чине. Исправлял церковные книги, сам делал переводы с греческого языка на русский.

После Куликовской битвы Орда ослабла, и митрополиты перестали ездить к ханам за ярлыками, а стали получать грамоты на митрополию от вел. князя.

Этими грамотами права Церкви несколько ограничивались. Например, митрополит должен был ставить лошадей на ямы, ставить во время войны свой полк под стяг великого князя, запрещалось митрополиту рукополагать служилых людей и проч.

Скончался св. Киприан в 1406 г. и был причислен к лику святых.

После Киприана прибыл из Греции (1408 г.) митр. Фотий. Витовт требовал, чтобы Фотий жил в Киеве, но тот там и года не прожил, а уехал в Москву (в 1410 г.). Фотий имел большой опыт в административной работе. Кроме этого, был иноком строгих правил. В ном сочетались качества молитвенника, большая культура и хозяйственно-административные способности. Период его управления был тяжелым. Он всячески заботился о благоговейном исправлении треб, наказывал духовенство за проступки, добивался возвращения расхищенных церковных угодий.

Но можно оказать, что Витовт здесь проиграл, и его намерения - оторвать юго-западных православных от единства с северо-восточными православными - не осуществились. В следующем году (1417) Витовт послал Григория на Констансцкий собор для решения вопроса о соединении Церквей - православной с католической. Григорий, однако, оказался строгим православным и покинул собор, когда латиняне стали настаивать на принятии своих нововведений. Известен митр. Григорий и как глубокий богослов и ученый.

После смерти Григория (1419 г.) нарушенное единство Русской Церкви опять восстановилось, и Фотий снова начал управлять всей Русской Церковью.

После смерти Фотия (1431) вспыхнула междоусобная война. Обстановка этим так усложнилась, что только через два года мог собраться собор (1433) русских святителей, на котором митрополитом был избран рязанский епископ Иона, В Литве в то же время митрополитом избран был Герасим, который поохал в Константинополь и там был поставлен в митрополиты. В Москву, однако, он не поехал, так как знал, что там избран Иона. Литовский князь Свидригайло настаивал на том, чтобы Герасим ехал в Москву, но Герасим отказался. Тогда Свидригайло раздул против него какой-то донос и в Витебска сжег Герасима на костре.

Между тем Иона поехал в Константинополь, но по дороге разъехался с другим митрополитом, Исидором, посланным на Русь. Ионе обещали митрополию после Исидора. Исидор назначен был под нажимом императора; он должен был провести в Русской Церкви унию с Римом. Исидор, в качестве русского митрополита, поехал во Флоренцию на собор, где (в 1439 г.) подписал Флорентийскую унию от Русской Церкви.

Папа Евгений 1У сделал его за это кардиналом. Когда Исидор вернулся и Москву и за богослужением начал поминать папу вместо патриарха, е также прочел акт унии, великий князь при всех назвал его латинским прелестником, волком и посадил под стражу.

В 1441 г. собор русских епископов осудил Исидора за измену православию, но Исидор "ушел бездверно".

Это был последний русский митрополит из греков.

После свержения Исидора вел. князь Василий Темный послал посольство к патриарху с прошением о поставлении Ионы, но узнав, что греки приняли унию, воротил свое посольство. Поставление митрополита затянулось по причине междоусобицы, сопровождавшейся большими жестокостями, пленом и даже ослеплением Василия одним из его двоюродных братьев Димитрием Шемякой. Последний, домогавшийся великокняжеского престола, завладел было Москвой, но Иона и духовенство поддерживали Василия. И лишь в 1448 г. собирается собор в Москве, который решил самим поставить в митрополиты Иону, а патриарха известить грамотой. Иона, наконец, был поставлен в митрополиты.

С этого времени митрополиты поставляются самостоятельно, и с 1448 года считается начало автокефалии Русской Церкви.

В 1453 г. Константинополь был взят турками, и греки потеряли свое первенствующее значение в глазах русских.

Иона, правда, известил патриарха Геннадия о занятии им митрополичьей кафедры, утешил его богатый дарами и просил благословения. Вероятно, в это время дано было право Русской Церкви поставлять митрополита независимо от Греческой Церкви. Русский митрополит по чести был поставлен первым после Иерусалимского патриарха.

В звании митрополита Иона вел широкую деятельность в пользу -великого князя Василия, увещевая Димитрия Шемяку подчиниться великому князю.

Другой заботой Ионы были дела литовские. Митрополит Исидор, бежавший в Рим, как бы добровольно уступил юго-западные русские епархии своему ученику и протодиакону Григорию Болгарину, которого в 1458 г. посвятил в сан митрополита бывший в Риме, низложенный за унию Константинопольский патриарх Григорий Мамма. Григорий приехал в Литву, польские короли приняли его приветливо и помогали ему силой утвердиться на литовской кафедре. В Москве обеспокоились этим. Вол. князь и митрополит писали к западнорусскому народу и королю грамоты, умоляя не разделять Русской Церкви.

В 1459 г. в Москве созван был собор, постановивший не отступать от святой Московской Церкви и на будущее избирать митрополитов без сношения с греками. Здесь в первый раз упоминается о Московской Церкви. С этого времени митрополиты в Великороссии стали именоваться Московскими, а Литовские митрополиты - Киевскими. Наступил окончательный раздел Русской митрополии.

Скончался св. Иона в 1461 г. (См. "Ж.М.П.", 1948, 4, 7, 10).

Киевская митрополия обнимала собой русские земли, лежавшие в пределах Польсько-Литовского государства. Территория эта то увеличивалась, то уменьшалась в зависимости от политических условий и взаимных военных успехов Московского и Польско-Литовского государств.

К половине ХV в. Киевская митрополия была весьма обширной. Она простиралась от Киева до Вильна, Новгородка Литовского и Галича, т.е. обнимала всю Правобережную Украину, Галич и Белоруссию.

Территория за Днепром, т.о. Левобережная Украина, Воликороссия, Поволжье и начало Сибири входили в состав Московской митрополии.

В то время, как Московские митрополиты избирались и поставлялись соборами своих великорусских святителей, независимо от Константинопольского патриарха. Киевские митрополиты, очутившись под властью чужого Польско-Литовского государства, старались создать себе внешнюю опору, по крайней мере, в патриархе. Киевские митрополиты входят в самое тесное общение с Константинопольским патриархом и поставляются лишь с согласия и благословения патриарха.

С другой стороны, кандидатура Киевского митрополита согласовывалась с королем и епископами, особенно после того, когда в 1476 г. в Литве не приняли поставленного патриархом без согласия короля и епископов митр. Спиридона.

Патриарх, однако, тоже крепко держался своего права поставления Киевских митрополитов. Когда в 1495 г. собор епископов в Вильне сам поставил митрополита Макария послал к патриарху за благословением; патриарх обиделся и предупредил, чтобы без его ведома митрополитов не ставили, разве только по нужде.

Такая зависимость Киевского митрополита от патриарха имела ту положительную сторону, что патриарх принимал близкое участие в административных делах Киевской митрополии, особенно касавшихся отношений к иноверному государствуй защиты православия от покушений на него латинства. Но в общем своем ходе внутреннее управление митрополии в Литве, как и в Москве, велось независимо от патриарха, по порядкам и законам, принятым при прежних русских князьях.

Жили Киевские митрополиты обыкновенно в Новогродке Литовском, по временам ездили по другим городам, особенно в Вильну, как столицу, но Киева не посещали более 150 лот (до конца ХУ1 века). Только один Макарий I в 1497 году отправился было туда, чтобы помочь Церкви Божией - Софии, пред тем разоренной татарами, но в Мозырском уезде был настигнут и убит татарами. Мощи священномученика почивают во Владимирском соборе в Киеве.

После разделения Русской Церкви на две отдельные митрополии - Киевскую и Московскую - жизнь обоих митрополий потекла по двум отдельным руслам, не в догматическом или в каноническом отношениях - общее положение дел от этого не изменилось, - а в силу тех форм жизни, которые сложились под влиянием особенных политических и религиозных условий и отношений.

Для Киевской митрополии главными из этих условий были: в политическом отношении - подпадение южнорусских земель под власть польских королей; в религиозном отношении - влияние Рима, зорко следившего за православием в Юго-3ападной Руси и выжидавшего удобного случая, чтобы наложить на Западно-Русскую Церковь свою властную руку.

Польское правительство зорко следило за тяготением украинцев и белоруссов к Москве и всеми силами стремилось ослабить эти тяготения. Мирными путями это сделать было невозможно, так как православные составляли девять десятых населения Польско-Литовского государства, поэтому короли первоначально старались всячески урезывать права православных, чтобы этим заставить их отказаться от своей родной веры.

Не то было в Московской митрополии. Она не была доступна влияниям Рима, и православная вера в ней была господствующей и поддерживалась самим правительством.

Московская митрополия успешно возрастала в своих пределах, украшалась внешним благолепием. К концу ХV в. при Иване III Васильевиче (1463-1505) завершилось объединенио всех основных русских земель в одно централизованное национальное государство.

Конец ХV в. приносит также освобождение от татаро-монгольского ига. Иван Васильевич окончательно перестал платить дань татарам. После напоминаний хан Золотой Орды Ахмат в 1480 г. пошел походом на Москву и расположился на р. Угре. Московский князь ждал его переправы, а хан -ждал переправы князя. Хан не решился двигаться дальше и вернулся восвояси.

Московская митрополия вместе с государствам стремилась к благолепию и процветанию.

Московская митрополия, сделавшись независимой от иноземной власти патриарха, оказалась в иерархическом отношении более зависимой от своей местной государственной власти.

Преемники митр. Ионы избирались и поставлялись собором русских епископов, без сношений с патриархом, а впоследствии митрополиты избирались лишь по воле великого князя.

При князьях Иване III (1463-1505) и Василии III (1505-1533) митрополитами были Феодосии, Филипп I, Геронтий, Зосима, Симон, Даниил.

Московские митрополиты, пользуясь поддержкой вел. князя и вообще государственной власти, со своей стороны, поддерживали эту верховную власть. Так, Филипп и Геронтий своими посланиями содействовали вел. князю в покорении Новгорода, Пскова, Вятки, Перми.

Но, с другой стороны, при Иване Ш, несмотря на его старания держаться древних обычаев, видны проявления уже новых отношений. Великий князь не любил, например, митр. Геронтия, пастыря твердого, не боявшегося в случае надобности сказать решительное слово князю, и однажды едва не лишил его кафедры.

В жизни Московского государства начинается новый период, связанный с княжением Ивана Грозного. Иван Васильевич на третьем году жизни лишился отца и был свидетелем борьбы бояр за власть, которые, вместо него, правили государством. Образование Ивану Грозному не стремились дать, и если бы не митр. Макарий, преемник митр. Иоасафа, то навряд ли молодой царевич получил бы высокое образование. По совету митр. Макария Иван Васильевич был в 17 лот (в 1547 г.) коронован на царство, как царь.

В тех условиях только единоличная твердая власть могла навести порядок. Но такая политика Грозного вызвала протесты со стороны бояр, которые реформой Ивана Васильевича лишались влияния на государственные дела. Чтобы сломать сопротивление бояр, Грозный в 1565 г. учредил опричнину и при помощи опричников (телохранителей) расправлялся с врагами царской власти и изменниками. Опричники вели свою работу семь лет, часто несправедливо, по одному лишь доносу, убивая и грабя мирных жителей. После опричнина была упразднена. В 1572 г. опричники были уничтожены.

При Иване Грозном Русское государство было преобразовано в многонациональное. В 1552 г. было завоевано Казанское ханство, а в 1556 г. - Астраханское.

Всю первую половину царствования Грозного митрополитом был Макарий, умевший влиять на Ивана Грозного и сдерживать его горячие поступки. Несмотря на неспокойное время, митр. Макарий смог удержаться на кафедре 22 года. Умер Макарий в 1563 г., не дожив до учреждения опричнины.

Вместо с Макарием 10 лет руководителем царя был протоиерей Сильвестр из Новгорода. Но при той крайней подозрительности и ревности к власти, какие воспитались в царе под впечатлением детства, требовалось очень много осторожности со стороны его руководителей. Малейшая с их стороны неумеренность в пользовании своим влиянием могла пробудить в душе царя опасную мысль, что им управляют, как ребенком, как управляли им прежде ненавистные ему бояре.

Сильвестр не сумел удержаться на своей высоте. Его мелочная и назойливая нравоучительность, о которой можно судить по его "Домострою", столкнулась со страстной, не терпевшей никаких сдержек природой царя. Когда же Сильвестр окружил себя при царском дворе партией и свое пестунство из нравственной сферы перенес в политическую, когда, наконец, во время опасной болезни царя в 1553 году, при возникшем тогда вопросе о престолонаследии, стал на сторону не сына Иванова, а удельного князя Владимира Андреевича, - царь окончательно поставил и его, и его партию на одну доску с крамольниками-боярами.

После митр. Макария на Московскую кафедру вступил архимандрит Соловецкого монастыря Филипп. Филипп был талантлив, отличный администратор, но управлял он Церковью в тяжелый момент государственной жизни. Издавна на Руси был обычай, по которому духовенство ходатайствовало за обиженных. Заступался за обиженных опричниками и Филипп. На этой почве и столкнулся строгий митрополит с царем.

Митр. Филипп, кроме того, происходил из крупного боярского рода, боярам нравилось выступление Филиппа против опричнины, и они это воспринимали как ходатайства за себя. По донесению, Филипп был отстранен от управления и заключен в монастырь в Твери. Чрез год Иван Грозный шел с походом против Новгорода и Пскова и проезжал мимо Твори. Но доходя до Твери, он отправил к Филиппу опричника Малюту Скуратова, который, после того, как митрополит отказал ему в благословении, задушил его (1569 г.).

Последующие два митрополита были только безмолвными свидетелями дел Грозного. Четвертый брак царя с разрешении церковных властей, с наложением только легкой епитимии, которой, притом, царь но исполнил, - служит достаточным свидетельством упадка духовной силы иерархов. После этого брака царь женился еще три раза, уже на опрашивая разрешения церковной власти.

После смерти Ивана Грозного (в 1584 г.), при Феодоре Ивановиче, выдвинут был вопрос о введении в России патриаршества.

Положение православных в Литве при Кашмире значительно ухудшилось, при нем совершилось окончательное разделение Русской Церкви на две митрополии.

Казимир ласково принял изменника митр. Исидора, а также содействовал укреплению в Литве на кафедре ученика Исидора - Григория. Для быстрейшего насаждения католицизма Казимир вызвал из Польши латинских монахов-бернардинов, православным же запретил строить новые храмы и починять старые.

Со времени Казимира Литва династически соединилась с Польшей.

После Казимира IV на литовско-польский престол сел сын его Александр. Александр женат был на дочери Московского князя Ивана III Елене. Елену, вопреки данным при браке Александром обещаниям, окружило латинское духовенство, не дозволив ей даже иметь при себе православного духовника. А что говорить уже о простых православных!

Московский князь вступился за свою дочь и за православных западноруссов и пошел войной на Литву. Потеряв часть территорий, паны присмирели.

Но потери продолжались и при следующем короле Сигизмунде I. В 1514 г. Василий Иванович от Литвы отнял Смоленск (в память этого события построен Ново-Девичий монастырь в Москве).

Сигизмунд I терпимо относился к православным в Литве. Но нельзя этого сказать по отношению к Галиции.

Константина Ивановича Острожского Галицкая епархия была поставлена в непосредственную зависимость от Киевских митрополитов, отчего и последние с этого времени (1509 г.) стали титуловаться Киевскими и Галицкими. Со временем православные добились восстановления Галицкой епископии. Первым епископом тогда был поставлен (в 1539 г.) архимандрит Макарий Тучапский.

Соединение Литвы с Польшей было нежелательным для русских и литовцев, поэтому последние еще при жизни Сигизмунда I провозгласили великим князем Литовским 9-летнего сына Сигизмунда I - Сигизмунда II Августа. Но поляки не замедлили провозгласить королевича и наследником польского престола. Положение поэтому не изменилось. Литовцы добились лишь тогда утверждения Сигизмундом I "Статута" Литовского государства. По этому "Статуту" поляки считались в Литве иноземцами, не имели права покупать имения и т.п. На доле сталось иначе. Вслед за этим Сигизмунд 1 начал захват русских земель. Жене своей, итальянке Боне, отдал королевские имения в Кременце, Луцке, королевские любимцы и родственники заселили всю Западную Русь. Польское влияние в Литве таким образом усилилось.

Заняв престол, Сигизмунд Август вначале относился к православным веротерпимо. Он отменил даже постановление Городельского сейма (1413 г.), по которому "схизматики" лишались права занимать высшие должности.

Но вскоре Сигизмунд II отдал себя в руки латинян. Сигизмунд II был бездетным. Образованные украинцы и белоруссы вели тайные сношения с Москвой по поводу соединения Литвы с Московским княжеством - все это заставило поляков и Сигизмунда II заключить такую унию Польши с Литвой, которая означала бы полное слияние двух государств в одно. Такая политическая уния и была объявлена на Люблинском съезде в 1569 г.

Эта уния открыла католикам и польским феодалам доступ на Украину. Литовско-русские земли привлекали собой алчную шляхту. Украина и Белоруссия стали теперь ареной польско-шляхетского колонизаторского наступления. Политическая уния Литвы с Польшей была закончена. Теперь осталось католикам осуществить еще религиозную унию Православной Церкви с Римской Церковью. После Сигизмунда Августа польский престол стал избирательным. На престол стали восходить короли иноземцы (Генрих Французский, Стефан Баторий), при самом избрании обязывавшиеся поддерживать в Польше католическое вероисповедание.

После заключения политической унии между Литвой и Польшей католики принялись за осуществление унии религиозной. На деле, однако, свои планы папистам удалось не скоро осуществить, причиной чему было протестантство, которое чуть было совсем не уничтожило католичество в Польше. Латинянам поэтому пришлось сначала вести борьбу с протестантами.

Но протестантство, возникшее как протест против Рима, оказывало влияние и на православных. В некоторых мостах на Волыни основались протестантские школы, в 1562 г. в Несвиже издан был кальвинский катехизис. К протестантам пристали изгнанные из Северо-Восточной Руси ученики еретиков Бакшина и Косого.

Однако, опираясь исключительно на разум, протестантство не могло утвердиться среди православных, которые истину восприняли не холодным рассудком, а сердцем. Во-вторых, протестантство скоро поделилось на множество толков и этим ослабло, и, в-третьих, католичество, ужасаясь своего распада, вызвало для борьбы но только с протестантством, но и с православными так называемый орден иезуитов. Иезуиты оказались сильным орудием в руках папы, они сумели быстро уничтожить протестантство, но они явились и самым сильным, самым опасным врагом для православных.

Орден иезуитов основан в 1540 г. испанцем Игнатием Лойолою. Орденами в Католической Церкви назывались такие монашеские сообщества, где, кроме обычных монашеских обетов, давались еще особенные обеты. Так, последователи Лойолы, называвшие себя иезуитами (от лат. - Иисус, отсюда и название "иезуиты" - последователи Иисуса), главным своим обетом и целью поставили распространение по всему миру власти Католической Церкви.

При достижении этой цели иезуиты не брезговали никакими, даже аморальными, средствами, согласно своему лозунгу: цель оправдывает средства.

В 1563 г. иезуиты были вызваны в Польшу и Литву для борьбы с протестантством. Иезуитов в Литве встретили враждебно. Но хитрые иезуиты смягчили вражду народа к себе. Они действовали очень осторожно, вели скромный образ жизни, благотворили бедных и заявляли, что их цель просветительная. Они заводили бесплатные школы, устраивали пышные религиозные процессии, диспуты и т.д.

Укрепившись, иезуиты повели борьбу с протестантством, а справившись с протестантизмом, обратили внимание и на православную Церковь.

Правительство иезуитам покровительствовало, и они утвердились во всех городах Польши и Литвы, имея там свои костелы, монастыри и школы. В Вильно в 1570 г. основана была иезуитская коллегия (с 1578 года - академия), во главе которой стоял ученый иезуит Петр Скарга.

Курс академии обнимал низшее и высшее образование. По своим главным предметам он делился на классы:

1. Инфиму 5. Риторику

2. Грамматику 6. Философию

3. Синтаксиму 7. Богословие.

4. Пиитику

Преподавание здесь велось, конечно, на латинском языке.

Из питомцев своих иезуиты делали фанатиков католицизма.

На воспитание иезуитам отдавала своих детей вся русская и литовская знать, готовя этим будущих отступников от всего родного и православного.

Подготовив таким образом почву, иезуиты начали вести пропаганду унии. Эта пропаганда велась устно и при помощи апологетико-полемической литературы. Следует упомянуть книгу П.Скарги "О единстве Церкви", которую не без цели иезуит посвяти кн. Константину Острожскому.

Кроме Скарги, в пользу католичества действовал в Литве еще известный иезуит Антоний Посcевин, который остановился здесь после своей неудачи в Москве. По его предложению в Вильно была основана в 1582 г. семинария для русских.

Последние годы правления Стефана Батория были ознаменованы новым насилием со стороны польского правительства и иезуитов над православными.

В 1586 г. по стараниям иезуитов на престол был избран их воспитанник Сигизмунд III, человек слабого характера. Иезуиты теперь не замедлили шире развернуть пропаганду унии, так как находили во всех своих действиях поддержку и содействие своего питомца-короля, тем более, что Скарга был духовником Сигизмунда III.

В силу исторических обстоятельств западноруссам и Западно-Русской Церкви пришлось соприкоснуться с католичеством и западной культурой. Это, безусловно, повлияло на жизнь и культуру православного населения Западной Руси и жизнь Церкви. Такому влиянию подверглись прежде всего русская шляхта и высшая иерархия. Русские и литовские князья, восприняв западную культуру, прельщаемые выгодами, стали переходить в латинство, отрываться от своего народа, стыдиться своей родной воры, родного языка. Русская знать стала чуждаться и своего Духовенства. Им приятнее побывать в общество с образованным иезуитом - опрятно и щегольски одетым в красивую сутану, чем сидеть вместе с православным священником, не умевшим щеголять иезуитскою ученостью, отсталым, косматым, хотя исполненным благородства и любви к своей вере, к своему народу.

Авторитет церковной власти поэтому постепенно стал падать. К тому же гражданская власть начала вмешиваться в церковные дела, вследствие этого иерархия искала покровительства у власти светской, церковно-иерархические должности стали заниматься людьми недостойными, наступил упадок нравственности среди духовенства.

Почвой, на которой образовались эти отношения между светской и духовной властью, был так называемый патронат. Патронат, или ктиторство, является делом усердия благочестивых православных вельмож, которые, строя на собственные сродства храмы и монастыри, делались патронами этих церквей и монастырей, а место с тем приобретали некоторые права, например, право подавания, право рекомендации известных лиц на должности настоятелей церквей и монастырей, право управления и право суда.

Этот патронат имел очень важное значение в деле защиты прав Церкви, но со временем он стал приносить лишь вред для Церкви, в особенности тогда, когда патрон изменял православию. бравом патроната начали злоупотреблять, князья продавали свои храмы и монастыри, дарили, променивали.

А что говорить о низшем духовенстве? Они были жертвами произвола своего пана и находились на положении панских хлопов. Образование и нравственность низшего духовенства тоже стояли низко. Слово Божие не проповедовалось, многие из пастырей были двоеженцами, и не удивительно, ибо и сами владыки не выше стояли своего подвластного духовенства.

Упадок нравственности наблюдается и в монастырях. Монастыри нередко находились в руках людей, которым король давал во владение монастыри за заслуги пород правительством. Эти светские "настоятели" жили в монастырях вместо с женами и детьми и меньше всего заботились о том, чтобы монахи придерживались правил монашеской жизни.

Такое бедственное состояние Церкви зависело от бесправного положения ее в государстве. Пребывавший на Руси грек Аркадий вот как говорит об этом плачевном положении Церкви: "кто за владык и за бедное духовенство, за попов бедных слово сказал, когда их оскорбляли и имущество церковное отнимали? Попов бедняжек в простых холопов обращали, некоторые с плугом на работу к панам своим ходить должны, терпеть притеснения, побои, заключения. Кто о них и на каком сейме заступался?"

Все внешние притеснения Церкви и внутреннее расстройство церковной дисциплины ослабляли православную Церковь. Всем этим и желали воспользоваться иезуиты в целях подчинения православной Церкви Риму.

Но в то же самое время в недрах православной Церкви зарождалась могучая сила, спасшая свою веру от разрушения и гибели. Этой силой были церковные братства.

Братства возникли на Руси еще в ХIV-ХV вв., но они носили вначале светский характер, будучи ремесленными цехами. Каждое такое братство имело свой особый устав, начальников и казну.

Борьба православных с протестантством, а затем латинством придала братствам религиозный характер. На своих собраниях братства стали советоваться о мероприятиях, касающихся защиты интересов Церкви, о нуждах просвещения, о школах, типографиях. Братства очень быстро стали распространяться во всех большее городах Западной Руси. Эти-то братства первые понесли на себе тяжкое иго насилий, отстояли русскую народность.

Первым по времени основания нужно считать Львовское братство (1439 г.), окончательное свое устройство оно получило в 1585 г., когда Антиохийский патриарх Иоаким утвердил его устав. Прибывший через два года патриарх Константинопольский Иеремия расширил права этого братства, выделив его из-под власти епископа.

По образцу Львовского братства устраиваются братства в Вильно, Бресте, Минске, Киеве, Луцке, Пинске и других городах. Некоторые братства были ставропигиальными. Епископ в таких случаях ставился под контроль братства, которое следило за всеми его действиями и доносило об этом Константинопольскому патриарху.

К братствам принадлежали все сословия, но исключая православных вельмож и дворян. Благодаря такой сплоченности, русские сумели оградить чистоту православия, несмотря на сильную иезуитскую пропаганду.

Одной из главных черт деятельности церковных братств была их забота о народном просвещении. Нужно было противопоставить католическому образованию свое образование. С этой целью братства заботились об учреждении школ и типографии. Правда, в ХV в. на Руси были школы при церквах и монастырях, но они не могли дать отпор таким сильным течениям, как протестантство и иезуитство.

Испытывалась нужда в образованных проповедниках, деятелях, необходимо было отвлечь православное юношество от иезуитских школ, а поэтому нужно было открыть свои школы. Испытывалась нужда в литературе полемического характера, богослужебных книгах, а для этого нужно было учредить свои типографии.

Особенную услугу братствам в этом деле оказывали русские православные вельможи, из которых нужно упомянуть кн. Константина Константиновича Острожского.

В 1577 г. он заложил в Остроге высшую школу - академию, которая превосходила даже Виленскую иезуитскую академию. Острожская академия - это вообще первая высшая школа на Руси. Кроме языков славянского, греческого, латинского и польского, там преподавались: богословие, философия, риторика, поэзия, диалектика, история, медицина и естественные науки. Ректором Острожской академии был известный Герасим Смотрицкий.

Примеру Острожского последовал кн. Юрий Олелькович, основавший училища в Слуцке. По образцу Острожской школы, стараниями братств, были заложены школы во Львове (1536), Вильно (1585), Могилеве (1590), Минске (1613), Луцке (1620) (см. "Ж.М.П.", 1948, 10.) и др.

В конце ХVI в. существовало уже около 15 братских школ.

Одновременно со школами возникли типографии. Бежавший из Москвы первопечатник диакон Иван Феодоров устроил типографию в Заблудове при содействии гетмана Ходкевича (православного литвина), затем во Львове, где в 1573 г. была напечатана первая славянская грамматика, а из Львова был приглашен кн. Острожским в Острог, где тоже устроил типографию, в которой напечатал в 1581 г. первую на Руси Библию.

Напечатав Библию, Феодоров возвратился опять во Львов. Находясь в нищете, в конце своей жизни он заложил свой типографский завод еврею за 411 злотых. Львовское братство потом купило эту типографию у еврея за 1500 злотых.

В то же время Виленское братство тоже устроило при своей школе типографию. Была заложена типография в Дермани (близ Острога) при монастыре. В этих типографиях печатались богослужебные книги, учебники, книги религиозно-нравственного содержания, особенное же место занимали книги апологическо-полемического содержания.

Защитники православия получили теперь возможность посредством печатного слова дать ответ иезуитским нападкам на православие. Посредством печатных трудов православные деятели призывали русский народ к борьбе за свою религиозную и национальную независимость.

Религиозно-патриотическая и просветительская деятельность церковных братств имела громаднейшее значение для Церкви в Юго-Западной Руси не только в свое время, но и для последующей истории.

Большое значение для Юго-3ападной Церкви имело посещение Литвы патриархом Константинопольским Иеремиею II. Православные, ведя борьбу с внешними и внутренними врагами, не раз просили Константинопольского иерарха, от которого канонически зависела Западно-Русская Церковь, помочь им в тяжелом положении.

В 1589 г. Иеремия, возвращаясь из Москвы, где в январе этого года поставил патриархом Иова, остановился на некоторое время в Юго-Западной Руси, чтобы заняться благоустройством Церкви. Патриарх низложил некоторых недостойных лиц из владык и духовенства, предоставил большие права церковным братствам и утвердил их уставы.

В числе низложенных владык был и Киевский митрополит Онисифор Девочка, который до принятия сана был вдовцом после смерти своей второй жены. На место низложеного поставлен был, с рекомендации кн. Острожского и других православных лиц, минский архим. Михаил Рогоза. Выбор, однако, оказался неудачным. Церковь находилась в опасности и нуждалась в искусном кормчем. Рогоза же был человеком хотя и добрым, но слабохарактерным, склонным служить двум господам.

Иеремия был в Литве почти весь 1589 год. Все это время он не переставал трудиться для благоустройства Русской Церкви. Он обличал русское духовенство, укорял, грозил, низлагал недостойных. Но Иеремии трудно было исправить все нестроения в короткий срок.

Патриарху, однако, нужно было опешить в Константинополь. Чтобы упрочить положение Церкви в Литве, если бы даже и сам митрополит склонен к унии, Иеремия поставил Луцкого епископа Терлецкого своим экзархом.

Кирилл Терлецкий, происходивший из дворян, выделялся из всего епископата своей образованностью и ревностью. Умный и деятельный Терлецкий, вступив на Луцкую кафедру, скоро сумел навести здесь дисциплину и порядок. Однако и Терлецкий, подобно Рогозе, впоследствии изменил православию. Несчастные обстоятельства так складывались, что многие не твердые в вере православные, обессилев в борьбе или поддавшись обещаниям, изменили своему родному православию.

Низложение недостойных иерархов не уничтожило церковного расстройства. Испорченную иерархию нельзя было уже оздоровить. Более верным средством к ликвидации беспорядков было другое мероприятие патриарха - расширение прав церковных братств. Правда, этим тоже были недовольны некоторые владыки, например, Львовский еп. Гедеон Болобан, так как Львовское братство изымалось из-под власти Гедеона.

Недоволен был и Михаил Рогоза, ему не нравилось назначение патриархом экзарха. Недовольство владык начало проявляться особенно по отъезде Иеремии, так как правительство стало стеснять их в правах.

В это время усиливают пропаганду иезуиты, появляется труд Скарги "О единстве Церкви", где Скарга предлагает православным выход из трудного положения - унию; владыки православные, обещает Скарга, получат тогда те права, что и бискупы.

После отъезда патриарха Иеремии митрополит и епископы действительно стали усердно заботиться о благоустройстве Церкви. В 1590 т. с этой целью созван был даже собор в Бресте.

Однако польское правительство после отбытия патриарха начинает еще больше преследовать православных. В это время луцким старостой Симашком повергся позорному заключению в праздник Пасхи Кирилл Терлецкий. Подверглись нападениям владения Львовского владыки (Жидичинский монастырь), а также Пинского епископа. Православные архиереи, хотя и собирались на соборы, где говорили о защите православной Церкви, но между этими соборами вели тайные соглашения на унию.

Инициаторами унии были Кирилл Терлецкий и Владимирский епископ Ипатий Попей. Они, боясь народа, не говорили открыто о своем замысле, а тайно старались склонить к унии всех западно-русских епископов и, главное, митрополита. Непостоянный митр. Рогоза поддался увещаниям изменников, но он боялся, подобно Поцею и Терлецкому, говорить открыто об унии, т.к. православные вельможи и церковные братства выступили бы против унии, чем помешали бы осуществить эти коварные планы.

Разумеется, что особенно заинтересованы были в унии иезуиты и польское правительство. В 1594 г. сам король Сигизмунд III, назначил Терлецкого и Поцея в качестве уполномоченных к поездке в Рим для заключения акта унии. К половине 1595 г. оба епископа собрали, наконец, подписи на унию с русских епископов (Перемышльского, Львовского, Холмского, Пинского и Кобринского) и поехали в Рим.

Православные, узнав о замышляемой унии, взволновались. Кн. Острожский разослал послание ко всем православным, в котором унию называл изменой православию, а епископов, подписавших унию, сравнивал с Иудой.

Встревожившись этим, Львовский епископ Гедеон Болобан отказался от унии, указывая, что его обманул Луцкий епископ. Отказался от унии и Перемышльский епископ.

Обеспокоился и митрополит, но стать на сторону православных у него не хватало мужества, и он стал утверждать, что Луцкий и Владимирский епископы действуют без его ведома. Однако, участие митрополита в унии было всем известно, и его словам никто не верил.

Терлецкий и Поцей были приняты папой Климентом VIII очень ласково. Но условия унии, предложенные русскими епископами, не удовлетворяли иезуитов и папу, а поэтому Климент заставил подписать делегатов новые условия унии, согласно которым признавались все католические нововведения ("и от Сына", главенство папы, учение о чистилище и др.).

В память этого события была выбита медаль о надписью (на восприятие русских).

Наконец-то попытка латинян ввести унию в Юго-3ападной Русской Церкви на этот раз удалась: юго-западные православные епископы вместе с митрополитом подписали унию с Римской Церковью.

Но не легка была уния в простом народе. Весть о поездке Поцея и Терлецкого в Рим и о самовольных их уступках папе вызвала всеобщий протест среди православного духовенства и мирян.

Православные вельможи, церковные братства собирались и переписывались между собой, готовясь подавить унию раньше ее объявления. Народ осуждал всех иерархов, отказывая им в повиновении. Князь К.Острожский сообщил обо всем случившемся вселенскому патриарху. Все православные ожидали теперь патриаршего экзарха, который бы низложил изменников. Магистраты наполнялись протестами против унии. С церковной кафедры раздавались слова, призывающие к защите православия.

В это время своими проповедями прославились львовские дидаскалы Стефан Куколь (псевдоним Зизаний) и его брат свящ. Лаврентий. В этих проповедях резко обличались латиняне и изменники православия. Проповеди Стефана Зизания печатались в братской типографии в Вильно и рассылались среди народа. Вместе с Зизанием не переставали с амвона призывать православных к твердости в вере и другие священники.

Кн. Острожский на заседании сейма произнес сильную речь, полную жалоб за религиозные притеснения русских.

На борьбу с унией еще до Брестского собора выступили все церковные братства. Во Владимиро-Брестской епархии члены братства перестали даже ходить в церковь и слушаться своего владыки- изменника.

Наряду с церковными братствами в борьбе за православие приняло участие еще одно сословие - казаки. Братства, имея нравственную силу и влияние на православных, не имели военной силы для неравной иногда борьбы с врагом, и здесь предложили свои услуги казаки.

Казачество образовалось под влиянием борьбы с феодально- крепостническим гнетом, а также борьбы с турками и татарами. В начале ХVI в. оно представляло из себя уже значительную силу, в 60-х гг. этого века получила значение знаменитая Запорожская Сечь.

В казачество вступали люди обездоленные, обиженные панами, а поэтому казаки живо откликались на утеснения своих собратий. После Люблинской 1569 г. унии казачество решительно выступило на защиту православных от притеснений католиков и униатов. Здесь борьба за веру совпала о борьбой за права крестьянства. Ополяченное русское дворянство ставало все более чуждым для народа, защитниками которого теперь были казаки, столкновения между казаками и дворянством принимали более острую форму.

Так, перед Брестской унией в 1593 г. вспыхнуло казацкое восстание под водительством гетмана Ф.Косынского, окончившееся, однако, неудачно. Косынскому суждено было первым быть принесенным в жертву за православие: в Бресте поляки замуровали его живым как бунтовщика.

В момент введения унии в 1595 г. вспыхнуло казацкое восстание под водительством гетмана Северина Наливайко и казацкого полковника Лободы. Северин Наливайко - брат Дамиана Наливайко, придворного священника кн. Острожского, славившегося своей ученостью и защитой православия.

С.Наливайко успел овладеть Луцком, где был главный зачинщик унии Терлецкий, но Наливайко и Лободу постигла та же участь, что и Косынского. Их приманили в Варшаву будто для договора и там вместе о другими казацкими послами "умертвили поносною смертью".

Так расправлялось польское правительство с защитниками православной прародительской веры. Но это было лишь началом тех бедствий, являющихся плодом ненавистной всем православным унии.

В конце 1596 г. для введения унии собрался в Бресте небывалый многолюдный и торжественный собор. На собор прибыло два патриарших экзарха - Никифор от Константинопольского и Кирилл Лукарис от Александрийского патриархов.

Из православных архиереев на собор прибыли: митрополит Сербский Лука, еп. Перемышльский Михаил и епископ Львовский Гедеон, затем много представителей с Востока, а также съехалось множество русских священников и монахов числом свыше 250. Явилось на собор и много мирян, государственных сановников, депутатов от воеводств и от 14 церковных братств.

На униатской стороне оказались митрополит и 4 епископа. Кроме этих лиц, униатский собор дополнили послы папы, католические бискупы и послы короля.

Председательствовал экзарх Никифор. Согласно древнему обычаю, председатели послал митрополиту троекратное приглашение на собор. Когда митрополит не явился, собор приступил к заседаниям.

Собор обвинил митрополита и бывших с ним епископов в неподчинении власти вселенского патриарха, осудил унию и лишил сана митрополита и сообщных с ним владык. Суд над митрополитом и эпископами православные считали вправе производить, т.к. на православной стороне были судьи по власти выше митрополита (экзархи восточных патриархов).

Соборное решение послано было униатам. В этом решении излагались причины, по которым православные но могут принять унии; а именно: что Юго-Западная Церковь является частью Восточной Церкви, находится в ее послушании и не может сама решать столь важного вопроса; что владыкам-униатам никто из православных не поручал вступать в единение с Римской Церковью и др.

Униатская сторона из-за страха окружила себя военной силой, несмотря на святость места. Вопреки канонам, в заседаниях участвовали иноверцы - латиняне, председательствовал Львовский арцыбискуп.

Униатский собор, в свою очередь, лишил сана всех бывших на православном соборе духовных; а митрополит в окружной грамоте проклял и тех, кто будет принимать их за пастырей. После Брестского собора уния была утверждена королевским универсалом, которым повелевалось всем исполнять решения униатского собора, православные епископы объявлялись изменниками своей церкви, а восточные экзархи - шпионами султана.

Так закончились планы поляков объединить Юго-западную Русь с Польшей. Так завершилась попытка пап подчинить себе Западно-Русскую Церковь.

Много ли здесь было желания русского народа принять унию - это, кажется, ясно.

Но все это было лишь началом бедствий, развивавшихся после собора. Еще много страданий и потерь ждало православный западнорусский народ впереди.

Но тяжелые политические условия жизни, насилия и безумные преследования не сломили западноруссов. Ряды православных редели. но в этом же огне испытаний рождались новые сильные духом борцы за свою родную прадедовскую православную веру, гордо несшие в своих руках знамя православия на протяжении всей истории этой борьбы.

Непосредственно после Брестского собора начались гонения на православие. Экзарх Никифор был арестован и уморен голодом в Мариенбургской тюрьме, а Кирилл Лукарис спасся бегством. Униатские епископы выгоняли православных священников из приходов и ставили на их место униатов.

В этих действиях униатам помогало правительство. Братства были объявлены мятежными сходками, православные священники заключались в тюрьмы, церкви отбирались, униаты овладели даже Киево-Софийским собором. Печерский монастырь едва отстоял свою самостоятельность. Польские паны в своих имениях православные церкви обращали насильственно в униатские или отдавали в аренду евреям, которые, имея у себя ключи, брали деньги за всякую церковную службу и требу.

Притеснения православных еще больше усилились после смерти митрополита М.Рогозы, который умер, раскаявшись в унии (+1599).

Его преемник Ипатий Поцей отнял у Виленского братства Троицкий монастырь и отдал его униатам, которые завели таи свое униатское братство.

Через 15 лот после Брестского добора в Вильне из 20 храмов православных остался лишь один. В Луцке из 22 святынь за время унии осталась православной лишь одна Покровская церковь.

Насилия над православными самого Ипатия Поцея довели до того, что на него было сделано покушение, хотя неудачное. Попей лишился двух пальцев руки, которые долго лежали потом на престоле Троицкой церкви как пальцы мученика.

При всех этих притеснениях уния прививалась плохо. Православные с презрением смотрели на каждого униата, католики же на унию смотрели так же, как и на православие, считая ее верой "хлопской". Русская шляхта стыдилась унии и принимала прямо чистое латинство.

Белое униатское духовенство, более близкое к народу, чем иерархия и монашествующее духовенство, все еще сохраняло свою приверженность к слабым остаткам православного элемента в унии и, очевидно, не соответствовало намерениям митрополита. Поэтому, для выполнения своих решений Поцей старался выдвинуть на первый план униатское монашество, преобразовав его по образцу латинских монашествующих орденов.

Для скорейшей латинизации унии Ипатию Поцею нужно было преобразовать униатское монашество по образцу монашеских орденов латинской церкви. Такое преобразование началось с отнятого у Виленского братства Троицкого монастыря. Помощником митрополита в этом доле был Иосиф Вельямин Рутский, один из московских изменников, принявший католичество, а потом унию и поставленный митрополитом в архимандриты Троицкого монастыря. Рутский призвал к себе на помощь кармелитов и иезуитов и горячо принялся за преобразование униатского монашества. Хотя объявлено было, что устав монастыря основывается на правилах св. Василия Великого, но в действительности монастырь получил организацию католических монашеских орденов. К уставу Рутского примкнули и другие униатские монастыри, и так образовался базилианский орден, ставший орудием окатоличения униатской церкви. Центром базилиан была Жовква.

Базилианские монастыри были независимы от епархиальной власти, а подчинялись протоархимандриту Русскому и для сношения с римской курией имели в Риме особого прокуратора.

Базилианские монастыри с самого начала наполнились чистыми латинянами, Базилианский орден должен был стать тем для униатской церкви, чем был иезуитский орден для Римской Церкви.

После смерти Поцея (1613) планы его осуществлял Рутский, управлявший митрополией 24 года. Он обогатил орден за счет имений, отнятых у православных монастырей, подчинил ведению ордена школы, усилил образование самих базилиан, предоставил им широкие права (например, право выбора митрополита и епископов, которые могли избираться только из числа членов ордена).

Наполнение ордена чистыми латинянами дошло до того, что униатское монашество совсем олатинилось, базилианские школы сделались латинскими, уния, под влиянием воспитанников этих школ, все более и более склонялась к католичеству не только в учении, но и в своей обрядности.

В начале ХVII в. положение православных, особенно в Литве, на Волыни и в Галиции, стало положительно невыносимым. Остальная часть Украины, благодаря силе казачества, была несколько спокойнее.

В 1610 г. учитель Виленской братской школы МЕЛЕТИЙ СМОТРИЦКИЙ горько оплакивал бедствия православных в сочинении "Фринос" или "Плач Церкви восточней", которое своей печальной правдой поразило даже латинян.

В 1620 г. на Варшавском сейме один волынский депутат Лаврентий Древинский выступил в защиту православия о сильной речью, в которой указал на ужасные притеснения православной Церкви. Храмы запечатаны, говорил Древинский, в монастырях скот запирают, дети мрут без крещения, во Львове к больному с св. Тайнами Открыто идти нельзя, народ умирает без причащения, тело покойного православного можно вывозить лишь воротами, которыми из города вывозят нечистоты и т.п.

Католики нападали на православные процессии, церкви, дома. Сильных защитников у православных не было уже, кн. Острожский умер (+1608 г.), а остальные русские дворяне ополячились. Остались одни защитники - казаки.

Борьба о унией велась и духовным оружием. В 1597 г. в типографии Виленского братства был отпечатан труд Христофора Фидалета "Апокрисис альбо отведь" на книгу о Брестском соборе, написанную П.Скаргою. Скарга в своей книге признавал Брестский православный собор незаконным и утверждал, что поскольку владыки (изменники) приняли унию, то овцы должны слушаться своих пастырей. Х.Филарет в указанном сочинении блестяще опроверг доказательства П.Скарги. Если Кирилл Луцкий, пишет Христофор, потуречится, а потуречиться он может, то неужели и овцы вслед за таким пастырем должны турками становиться?

В 1605 г. во Львове вышло еще одно православное сочинение-о происхождении унии - "Пересторога".

Сильный голос против унии послышался и с Востока. Русский инок афонского монастыря Иоанн Вишенский написал "Краткое извещение о латинских прелестях", где в сильных и резких чертах выступил против притеснений и угнетении православных. И.Вишенский писал также послания кн. Острожскому, братствам и униатским владыкам.

Братские школы в духовной борьбе за православие оказали особенно важные заслуги. Несмотря на все притеснения от католиков и униатов, братства продолжали умножаться повсюду. Все они заводили у себя школы, а некоторые и типографии для распространения церковных и других православных книг.

В 1615 году жена мозырского поветового маршалка Гальшка (Елизавета) Гулевичева пожертвовала в Киеве место и несколько зданий для устройства нового братского монастыря со школою, где православные устроили Киевское Богоявленского братство с знаменитом потом братским училищем. В следующем году братство учредило типографию и бумажную фабрику. В 1620 году гетман Сагайдачный выстроил для братского монастыря Богоявленскую церковь, а патриарх Феофан дал ей права патриаршей ставропигии. Первым настоятелем Богоявленского монастыря был Исаия Копинский, а первым ректором Братской школы Иов Борецкий, бывший прежде ректором Львовской школы.

В образовании всех братских школ преобладал тогда греческий элемент, принесенный сюда с Востока главными распространителями просвещения в Южной России греками. Образование в этих школах стояло довольно высоко и было очень полезно для своего времени.

Из братских школ вышли многие видные деятели просвещения, богословы, борцы против унии, проповедники, переводчики, исправители книг. Из Острожской школы вышли: Исаия Копинский, известный в свое время проповедник Леонтий Карпович, много страдавший за православие, с 1615 года архимандрит виленского Духова монастыря; Мелетий Смотрицкий, автор "Фриноса". Из Львовской школы: корецкий протоиерей, в дальнейшем преподаватель Львовской школы Лаврентий Зизаний Тустановский - автор Большого Катехизиса и славяно-русской грамматики; затем иеромонах - проповедник Кирилл Транквиллион, написавший "Учительное Евангелие" и "Зерцало Богословия" - перши опыт догматической системы; иеромонах Памва Берында - составитель обширного славянского лексикона; печерский иеромонах и с 1624 года архимандрит Захария Копыстенский. Из братских же школ выходили все лучшие представители православной иерархии.

Кроме братских школ, православная Церковь нашла себе сильную духовную опору в своих монастырях. Вместе с подъемом просвещение современная борьба с унией сильно повлияла на подъем и нравственного уровня в обществе и иерархии и на оживление монашеской жизни. Несмотря на отнятие у православных множества обителей в унию, число православных монастырей было все-таки постоянно больше числа униатских, и большая часть их отличалась многолюдством, имея в своих стенах до 80, 100 и 200 иноков, тогда как униатские монастыри стояли почти пустые. В течение первых 20 лет унии, самых тяжелых для православной церкви, возникло даже до 10 новых православных монастырей и между ними три монастыря таких, как Почаевский, Виленский-Святодуховский и Киевский-братский, которые сделались главными оплотами православия - первый для Волыни, второй для Литвы, третий вместо с Киево-Печерской лаврой для Малороссии.

В Вильне благоустроителем монашества явился первый архимандрит Духова монастыря Леонтий Карпович, в непродолжительное время своего управления этим братским монастырем (+ 1620) успевший оказать большие услуги и обители, и братству. Издательская деятельность монастыря производилась с помощью двух его типографий.

В Галиции и на Волыни виновником оживления иноческой жизни был Иов Княгиниский, воспитанник Острожской школы, долго подвизавшийся на Афоне; он один основал и устроил по общежительному уставу до 5 монастырей во Львовской епархии (+1621).

Святостью жизни и страданиями от униатов на Волыни особенно известен преподобный Иов Железо, игумен сначала Дубенского, потом Почаевского монастыря (+ 1651).

Тяжелым ударом для православия в Юго-3ападной Руси служило то обстоятельство, что с введением унии православные постепенно лишались своих иерархов, и с 1615 г. остался у них лишь один епископ Львовский, преемник Гедеона Болобана, Иеремия Тиссаровский, добившийся кафедры притворной присягой унии. Таким образом открывался опасный недочет в православном духовенстве. Оставшийся епископ едва успевал посвящать священников на вакантные места. Многие православные, не имея своего духовенства, поневоле обращались с требами к униатским священникам. Униатам казалось, что они вскоре отпразднуют победу, но руководящая десница Господня спасла Западно-Русскую Церковь от гибели.

В 1620 г. в Киев прибыл Иерусалимский патриарх Феофан, снабженный на устройство здесь церковных дел полномочиями от Константинопольского патриарха. Православные пришли к тому заключению, что с приездом Феофана настало удобное время, чтобы получить высшую иерархию, а поэтому стали требовать на сейме 1620 г. восстановления православной иерархии. Но Сигизмунд ответил на это: "Скорее я лишусь короны, чем дам вам иерархию". Однако, когда знаменитый представитель православных Лаврентий Древинский произнес поразительно резкую речь о бедствиях православных и закончил ее угрозой, и когда от других русских послов и гетмана Сагайдачного послышались тоже угрозы по адресу поляков, Сигизмунд III дал разрешение Феофану посвятить высших иерархов.

Патриарх поставил в митрополиты Борецкого и рукоположил епископов на кафедры: Полоцкую, Владимирскую, Луцкую, Перемышльскую, Холмскую и Пинскую, среди которых были известные Мелетий Смотрицкий и Исаия Копинский, воспитанники Острожской школы. Патриарх завещал епископам, в случае смерти митрополита, тотчас самим поставить нового митрополита, не ожидая утверждения от Константинопольского патриарха, ввиду трудности сношения с ним.

Насколько яростным был иезуитский фанатизм, видно из того, что храм, где происходило поставление епископов, православные вынуждены были охранять при помощи вооруженных казаков. После этого патриарх отбыл из Киева под охраной казацкого войска.

Однако униаты, в частности митр. Рутский, чтобы не допустить православных иерархов к служению, убедили короля, что патриарх Феофан - самозванец, шпион султана и православные иерархи незаконные. Король издал универсал, в котором повелел православных епископов и признающих их за законных иерархов ловить и заключать в темницы.

У врагов православия теперь руки развязались. Начались гонения, преследования, притеснения и убийства православных. Все новопоставленные епископы не могли поселиться в своих епархиях и должны были стать под защиту казачества, которое вместе со своим гетманом было единственной защитой православия.

Перед Хотинскою битвою поляков с турками (1621) Сигизмунд, прося у казаков помощи, обещал утвердить права православной иерархии, но после войны обещания своего не исполнил. Не внял Сигизмунд и предсмертному голоса Сагайдачного, когда тот, израненный (затравленной турецкой стрелою) в Хотинской битве, чувствуя приближение смерти, в письме к королю просил запретить польским панам притеснять на Украине народ казацкий и разрешить православным держаться своих древних преданий.

Митрополит Нов все время своего святительства провел в постоянной борьбе с врагами православия. Он созвал собор, на котором выработаны были меры борьбы с унией (на этом соборе присутствовал Иов Железо, игумен Почаевский), каковыми являются:

Назначение в Полоцк православного архиерея Мелетия Смотрицкого привело к тому, что в православие перешло много униатских приходов из епархии Иосафата Кунцевича. Последний начал тогда применять самые бесчеловечные меры насилия над православными. В Витебске, не дозволяя "схизматикам" совершать богослужение даже в шалашах за городом, он до того вооружил против себя православных, что однажды осенью 1623 г. народная толпа набросилась на него, избила его до смерти палками и бросила его обезображенный труп в Двину.

Это убийство очень повредило православным. Униаты причислили Кунцевича к лику мучеников, составили ряд легенд о его чудесах. Папа Урбан III требовал от католиков мести за смерть убитого. Гонения и убийства православных распространились по Белоруссии и даже по всей Украине, защитник которой, Сагайдачный, в это время ужо скончался (+1622). Православным запрещено было даже ремонтировать свои храмы. Киев едва спасся от запечатания в нем церквей и то благодаря протесту казаков.

Между тем Православная Церковь понесла несколько значительных потерь. В унию перешли ректор Киевской братской школы К.Сакович, Кирилл Транквиллион и даже Мелетий Смотрицкий.

Мелетий Смотрицкий, который более всех подвергался опасности после убийства И.Кунцевича, вынужден был спасаться бегством. Он удалился из своей епархии в Киев, затем на Восток, наконец, после таких скитаний поселился в богатом Дерманском монастыре, для получения которого от его патрона, князя Заславского, и принял унию.

После смерти митрополита Иова Борецкого (+1631) на митрополичье кафедру возведен был смоленский епископ Исаия Копинский, воспитанник Острожской школы. Он являлся великим ревнителем православия, но был уже человеком престарелым и мало способным к управлению Церковью в такое бурное время.

В 1632 г. последовала смерть покровителя унии Сигизмунда III. Духовенство, дворяне, братства и казаки - все готовились не прежде приступить к избранию короля, как после получения отнятых у них прав. На сейме православные послы от казаков, духовенства и церковных братств требовали религиозной свободы, расширения казачьих вольностей и восстановления прав православной иерархии. Сейм готов был превратиться в два военных стана. После острых споров с католиками и униатами православные на сейме добились, наконец, от правительства признания православной иерархии (после 36 лет существования). Определено было избрать для православных митрополита и четыре епископа, утвердить права братств, школ, типографий, предоставить полную свободу вору русской, т.е. православной и униатской.

Православные начали питать большие надежды на нового короля Владислава, но надежды их не сбылись, хотя король показал себя справедливее своего предшественника.

В ответ на эти притеснения и жестокости вспыхнули одно за другим казацкие восстания Павлюка и Остряницы. Народ стекался под знамена и жестоко расправлялся со своими притеснителями. Кровь лилась по всей Украине, но казаки большой частью оказывались бессильными одержать победу, и тогда со стороны латинян начиналась ужасная расправа с побежденными.

Глумление над православными все более и более сгущало политическую атмосферу в Польше, и над нею собирались тучи, которые разразились тяжелым для нее ударам. Готовилось новое сильное казацкое восстание под начальством Богдана Хмельницкого, закончившееся присоединением Украины к России.

Хотя сеймом, на котором состоялось избрание короля, и дозволено было православным иметь своего митрополита и епископов, однако сейм не признал законными иерархов, посвященных патр. Феофанам. Православные, поэтому, должны были избрать себе нового митрополита и епископов, кроме епископа Львовского Иеремии, получившего грамоту еще от Сигизмунда III.

Владислав утвердил представленного православными кандидата на Киевскую митрополию Киево-Печерского архимандрита Петра Могилу и двух кандидатов на епископские кафедры.

Петр Могила был сыном молдавского господаря (воеводы). Образование получил он первоначально в Львовском братском училище в строго православном духе, а затем слушал лекции в разных заграничных университетах. После потери его фамилией господства жил в Польше, участвовал в битве поляков с турками под Хотином (1621 г.). Наконец, в 1627 г. под влиянием митр. Иова Борецкого Могила принял монашество, после чего, будучи всего 30 лет, избран был архимандритом Печорским.

Митр. Исаией Копинским Могила назначен был депутатом на избирательный сейм, где он употребил все свое аристократическое влияние и таланты на защиту православия. Будучи избран на кафедру, он испросил благословение и у патр. Константинопольского Кирилла Лукариса. Получив благословенную грамоту от патриарха, Петр Могила в 1633 г. принял посвящение во Львове от Иеремии Тиссаровского и отправился в Киев, где первосвятителя встретили очень торжественно и радостно.

Митр. Исаия Копинский не без борьбы оставил кафедру и остаток своей жизни провел в монастырских подвигах (+1640).

Во время своего святительства Петр Могила оказал Православной Церкви величайшие заслуги. Он неоднократно заступался за православных, богато украсил Печорскую Лавру, отнял у униатов многие монастыри и храмы, в там числе и Софийский собор, и Выдубецкий монастырь. Восстановил церковь Спаса на Берестове, воздвиг из развалин Десятинную церковь, под обломками которой нашел гроб кн. Владимира. Кроме этого, писал и издавал сочинения в защиту православия, исправлял церковные книги, заботился о развитии просвещения (см. "Ж.М.П.", 1951, 1-3.).

Для успешной борьбы с латинством необходимо было поднять уровень образования в Западно-Русской Церкви. Петр Могила прекрасно это понимал, а поэтому, будучи еще архимандритом Печерским, он учредил в 1631 г. отдельно от существовавшей в Киеве братской школы свою новую школу в монастыре. Кроме этого, Могила основал школу и в Виннице при братском монастыре. Петр Могила собрал также около себя кружок ученых, отчасти из молодых людей, получивших на его,счет образование на Западе. Таких, например, как ИННОКЕНТИЙ ГИЗЕЛЬ, СИЛЬВЕСТР КОССОВ и др.

Когда в 1632 г. братчики признали Могилу блюстителем и своей школы, то он соединил свою лаврскую школу с братской и прообразовал эту школу в коллегию, устроив ее по образцу латинских коллегий. Для процветания этой школы он положил много забот: переименовав ее в коллегию, расширил в ней преподавание философских и богословских наук, обстроил ее новыми зданиями, обогатил, лаврскими вотчинами. Эта коллегия, называвшаяся Киево-Могилянской, сделалась образцом для всех духовно-учебных заведений не только на Украине, но и во всей Руси.

По примеру иезуитских коллегий, Киево-Могилянская коллегия разделялась на школы или классы: фару, инфиму, грамматику, синтаксиму, пиитику, риторику, философию и богословие. Господствующее значение в школе имел латинский язык. Славянский язык стоял на втором вместо, а греческий на третьем (тогда как в Острого была славяно-греко-латинская школа).

Ученики должны были даже между собой говорить по-латински, а кто проговорился на своем языке, тому на грудь вешали (лист в деревянном футляре), если виноватый не подслушал товарища, говорящего не по-латыни, и переночевал у виновного, то там писалось - переночевал у господина такого-то, и бедного пороли. Но не в этом заключались главные трудности учеников Киево-Могилянской школы. Могила желал, чтобы школа приготовила просвещенных пастырей и ревностных защитников православия в борьбе с унией и латинством. Литературная борьба с латинством была невозможной без знания латинского языка. Но народная масса, а также и многие священники этого не понимали и обвиняли школу в уклонении в латинство. Народ до того взволновался, что грозил разорить школу, а латинщиками начинить днепровских осетров. Бедные ученики стали исповедываться и готовиться к смерти.

Однако большой опасности нужно было ожидать со стороны униатов и латинян, от которых действительно студенты не только терпели поругание и обиды, но даже смерть. Латино-униатская партия о митр. Рутским начала клеветать на православную Коллегию, обвиняя ее учителей в протестантизме. Король, поверив этой клевете, требовал от Могилы упразднения Киевской и Винницкой школ вместе с состоящими при них типографиями. Сильвестр Коссов написал и издал "ЕКТЕЗИС", в котором опроверг латино-униатскую клевету и доказал православное направление школ.

Католики, видя влияние Киево-Могилянской коллегии на укрепление православия на Украине, основали в Киеве иезуитскую коллегию в 1645 г., в противовес православной школе. Но успехи Киево-Могилянской коллегии превосходили, успехи иезуитов.

Коллегия отстояла свою самостоятельность и быстро стала развиваться.

Митр. Петр Могила заботился не только об упорядочении Киево-Печерской лавры, на которую жертвовал и свои личные средства, и обращался за помощью к московскому царю, но благодаря заботам митрополита были обустроены и другие монастыри, ставшие рассадниками благочестия и просвещения. Кроме того, его стараниями открыты новые монастыри, например, в Пинске, Каменце-Лит., Бресте. В Брестском монастыре игуменствовав известный игумен Афанасий, вкусивший за свою любовь к православию и борьбу с унией мученическую кончину (1648) (см. "Ж.М.П." 1949, 1).

Вместе с этим митрополит П.Могила всеми мерами старался улучшить и внутреннее состояние Церкви.

Чтобы удовлетворить духовным потребностям православных, Петр Могила печатал в своей типографии святоотеческие творения. По его благословению в лаврской типографии на общепонятном языке напечатано собрание поучений на воскресные и праздничные дни под названием "Евангелия учительного".

По мысли и повелению митрополита профессором Киево-Могилянской школы (впоследствии преемником Могилы по митрополии) С.Коссовым был составлен "Патерик Печерский". Могилой приготовлено было к изданию "Православное исповедание веры", написанное по поручению митрополита И.Трофимовичем. Это "Исповедание" одобрено было на соборах Киевском (1640 г.) и Ясском (1643 г.). Но напечатан этот труд был в 1662 г. в Амстердаме на греческом языке. Ввиду крайней нужды и задержки/выхода в свет этой книги Петр Могила в 1645 г. издает ее в сокращенном виде на польском и русском языках под названием "Малого Катехизиса" (или "Собрание короткой науки об артикулах веры").

Затем сам митрополит написал "Лифос" ("Камень веры") - резкий полемико-апологический труд против нападений латинян и униатов на православную Церковь. Здесь, отчасти, содержится и православная литургика с объяснением таинств, постов, обрядов, праздников, устройства храмов и проч.

Петр Могила немало заботился об исправлении и издании богослужебных книг, в чем ему помогали ученые члены братства.

Одним из важнейших его изданий было появление в свет большого требника, известного под названием "Требника Петра Могилы". В нем собраны исследования всех таинств и богослужебных чинов из славянских и греческих требников о дополнениями из католических требников или дополнениями, составленными им самим. Чиноследования и обряды в требнике снабжены объяснениями литургического, догматического и канонического содержания.

Кроме этого. Могилой была задуманы две колоссальные работы: "Жития святых" и исправление Библии, что он только лишь начал, так как вследствие понесенных им трудов митрополит преждевременно окончил свою земную жизнь (1.1.1647).

После смерти Могилы для Коллегии настали несчастные времена. Лаврские вотчины, выпрошенные Могилой, были отобраны. Лучшие люди уходили под знамена Хмельницкого. Но Коллегия продолжала развиваться и привлекать к себе сотни учеников, несмотря на то, что постоянно терпела крайнюю нищету до самого 1686 года, когда Киевская митрополия присоединилась к Московскому патриаршеству.

Самыми видными представителями киевской богословской науки после П.Могилы были один за другим ректоры Могилянской коллегии: Иннокентий Гизель, Лазарь Баранович и Иоаникий Голятовский. И.Гизель написал "Синопсис" - первый у нас учебник по истории, который остался единственным руководством для учеников до времен Ломоносова.

Во всех этих литературных трудах киевских ученых господствовало схоластическое направление. Богословская мысль путалась в массе разных схоластических аргументов.

В царствование Владислава IV, как было замечено, несколько раз вспыхивали казацкие восстания. Хотя они имели сословный характер, но оказывали влияние и на религиозные дола.

Польское правительство всячески старалось взять власть над казаками, а поэтому стало наводнять казацкие области своими войсками и чиновниками, отнимать у казаков их права независимого управления, уменьшать число реестровых казаков.

Происхождение реестровцев следующее. Желая установить контроль над казачеством и использовать его в борьбе против Турции и Крымского ханства, польское правительство взяло часть казаков на государственную службу. Впервые это было сделано при Сигизмунде-Августе, когда в 1572 г. было 300 казаков записано в книгу - реестр. Впоследствии реестр был расширен. В реестр преимущественно попала казацкая старшина. Реестровцы получали вознаграждение от правительства и пользовались привилегиями.

Но при Владиславе и положение реестровцев очень ухудшилось. Сеймом 1638 г. у казаков опять были отняты все права и привилегии, и все казаки низводились на положение простых крестьян. Польша желала задавить казачество совершенно.

Создавалось также тяжелое положение и для Православной Церкви. Польская шляхта требовала от низшего православного духовенства выполнения феодальных повинностей. Большая часть православного духовенства была в положении, которое мало чем отличалось от положения крестьянства. О притеснении крестьян и говорить нечего.

Религиозный, национальный и социальный гнет сплотили воедино казачество, духовенство (преимущественно низшее) и крестьянство дли совместной борьбы о деспотизмом Польши.

Весной 1648 г. началось небывалое по размерам крестьянско- казаческое восстание украинского народа под предводительством знаменитого гетмана Богдана Хмельницкого.

Для подавления восстания, начавшегося в Запорожской Сечи, послана была польская армия под начальством коронного гетмана Н.Потоцкого. Хмельницкий вступил в союз с крымским ханом Ислам-Гиреем III, который дал ему 5 тысяч конницы под начальством мурзы Тугай Бея. За это Хмельницкий вынужден был отдать в заложники хану своего сына Тимоша.

Казаки возле Желтых вод (нынешн. Днепропетровщина), а затем пол Корсунем совершенно разбили польские войска, а Потоцкий был взят в плен.

Восстание тотчас охватило всю Украину. В отряды Хмельницкого стекались все: реестровые и вольные казаки, крестьяне, горожане. Всюду создавались отряды, громившие панские усадьбы, костелы, униатские церкви. Замечательным руководителем партизанской войны на Украине был "первый полковник" Хмельницкого Максим Кривонос.

Ввиду грозной опасности польское правительство объявило "посполитое рушение".

Осенью того же 1648 г. началось наступление польской армии на Волынь. Во главе армии стояли три командующие: старый князь Д.3аславский, хваставшийся своей "ученостью" Н.Остророг и молодой А.Конецпольский. Хмельницкий с сарказмом называл их "перина", "латина" и "дитина". На реке Пилявке эта польская армия была уничтожена.

После разгрома поляков восстание распространилось на Волынь, Галичину и Белоруссию. Казаки, взяв Львов, дошли до Замостья, где остановились ввиду осенней распутицы.

Активное участие в освободительной войне приняло и православное духовенство. Когда Хмельницкий после первых блестящих побед над польскою шляхтою возвращался в первых числах января 1649 г. из-под Замостья и приблизился к Киеву, за городом встретил его Иерусалимский патр. Паисий, приветствовал гетмана и благословил его на борьбу против ляхов. Киевский митр. С.Коссов посадил Хмельницкого в сани рядом с собой по правую руку. Киево-Могилянская коллегия приветствовала Хмельницкого высокопарными речами.

Представители православного духовенства впервые высказали мысль о воссоединении Украины с Россией. Еще митр. Иов Борецкий писал в Москву царю о желательном переходе Украины в состав Московского государства. В 1622 году эту же мысль высказал царю еп. Исаия Копинский. Обещал посредничество в этом деле и патр. Паисий. Но посредничество Паисия но имело еще тогда реальных результатов, так как в Москве ссылались на существующий мирный договор с Польшей.

Борьба украинского народа продолжалась и в 1649 г. Польское шляхетское войско было блокировано казаками в Збараже. На выручку ему шел сам король. Хмельницкий с частью войска и союзниками - татарами повел навстречу королю. Но татары пошли на измену, крымский хан иступил в соглашение с королем, и Хмельницкий вынужден был заключить Зборовский договора Согласно этому договору число реестровых казаков устанавливалось в 40 тысяч, православный митрополит получал место в сенате, и в трех воеводствах - Киевском, Черниговском и Брацлавском - власть шляхты ограничивалась. Там не должно было быть польских войск, административные должности должны были занимать только украинцы. Имелась отдельная статья о ликвидации церковной унии в Польско-Литовском государство.

Но польское правительство и не предполагало исполнять условия Зборовского договора.

После некоторой передышки в 1651 г. вновь вспыхнула война. Участие в ней принял сам папа, прислав королю хоругвь, и отпустил грехи идущим в поход.

От развивающихся событий не осталась в стороне и Православная Церковь. Находившийся при Хмельницком Коринфский митрополит лично опоясал гетмана мечом, освященным на Гробе Господнем.

В 1651 г. украинская армия вместе с татарскою ордою встретилась со стотысячной польской армией под Берестечком (на Волыни). В разгар битвы хан изменил и оставил поло боя. Хмельницкий решил сам лично догнать хана и упросить возвратиться. Но хан взял под арест гетмана и освободил лишь через несколько дней за большой выкуп.

После этого Хмельницкий был вынужден заключить Белоцерковный трактат, которым казачество имело право на самоуправление Лишь в Киевском воеводстве, реестр сокращался до 20 тысяч. Шляхта получала право вернуться в свои имения на Украине.

Скоро изменилось отношение к украинским событиям в Москве, куда Хмельницкий посылал одно посольство за другим с просьбой о воссоединении. Нужно отметить, что Хмельницкий уже в начале восстания вел переговоры о присоединении Украины к России, но этот вопрос тормозился слабовольным царем Алексеем Михайловичем, который опасался военных осложнений с Польшей. В 1652 г. патриархом стал энергичный митр. Новгородский Никон, "собинный друг" царя. К всесильному патриарху и обратился за содействием Хмельницкий. Он пишет Никону письмо, в котором просит быть ходатаем пред царем "да помощи руку подаст нам на врагов наших... ратию своею великою (см. "Ж.М.П.", 1953, 12). Расчеты Хмельницкого оправдались.

Решением Земского собора в Москве в конце 1653 г., при участии патриарха Никона и других духовных лиц, постановлено было, чтобы царь принял Б.Хмельницкого и все запорожское войско с городами и селами в свое подданством

Таким образом произошло событие большой исторической важности.

Верховным правителем Украины признавался гетман, выбираемый старшинской радой и утверждаемый царем. В его руках сосредоточивалась военная, административная и судебная власть. Украина разделялась на полки, представлявшие собой военно-территориальные и административные единицы во главе с полковниками. Полки долились на сотни.

Несмотря на тяжесть царского режима, украинцы, находясь в составе России, сохранили свои национальные особенности, свой язык и культуру.

Из сказанного видно, что религиозный элемент в событиях 1648-1654 гг. занимал очень видное место. Восстания были ответом на религиозный и национальный гнет по стороны польской шляхты. Во время восстаний всегда шляхта подозревала духовенство в сочувствии и материальной помощи восставшим. Преп. Афанасий Брестский расстрелян польскими гайдуками за одно подозрение в помощи восставшим. Сельское духовенство всегда поддерживало стремления украинского народа к воссоединению и активно участвовало в его борьбе за великое дело.

Почти сразу же после воссоединения Украины с Россией между Россией и Польшей последовало несколько войн, так как польская шляхта не желала отказаться от своих прав на Украину. Потерпев ряд неудач, поляки согласились, по перемирию 1655 г., признать за Россией всю Украину и предоставить свободу вероисповеданий в Галиции и Волыни, которые остались под Польшей.

На Украине, однако, обнаружилось несогласие в деле окончательного объединения с Москвой. В этом вопросе Украина разделилась на две партии. Крестьянство и простые казаки стремились под царя православного; им сочувствовало низшее духовенство. Но шляхетство и казацкая старшина тянули к шляхетской Польше; этой партии сочувствовало высшее духовенство, для которого номинальная зависимость от Константинопольского патриарха была выгодное действительной зависимости от патриарха Московского.

Преемник Могилы СИЛЬВЕСТР КОССОВ долго не изъявлял покорности царю и Московскому патриарху. Преемник Сильвестра ДИОНИСИЙ БОЛОБАН решительно отказался принять посвящение в Москве и явно тянул к Польше.

В Москве, поэтому, управление Западно-Русской Церковью решили возложить пока на наместника. Митр. Питирим (управлявший Церковью вместо патр. Никона) наместником в Киев назначил епископа МЕФОДИЯ, но ни греческий патриарх, ни многие западные иерархи его не признали, а Дионисий Болобан не считал его даже за епископа. Много повредил Мефодию и Никон, наложивший за это посвящение анафему на Питирима.

После смерти Хмельницкого (1657 г.) гетманом был избран Иван Выговский. Новый гетман заключил с польским правительством Гадячский договор, согласно которому Украина возвращалась под власть Польши под названием "Великого княжества Русского". Казацкая старшина получала шляхетские права. Польша соглашалась также поставить православие наряду с латинством и совершенно истребить унию. Но на дело на Украине начались опять притеснения со стороны латинян и шляхты.

Гадячский трактат вызвал на Украине возмущение против Выговского, который лишился гетманства. Новым гетманом был избран сын Богдана Хмельницкого Юрий. Несколько лет неудачного правления заставили Юрия отказаться от гетманства, после чего правобережная и левобережная части Украины выбрали особых гетманов.

Война между Россией и Польшей продолжалась до 1667 гола. когда был заключен Андрусовский договор, согласно которому за Москвою остались Смоленск, Северная земля, а также Киев (на два года) и Левобережная Украина.

Впоследствии Андрусовский договор в 1686 году был заменен договором, известным под названием "вечного мира". Этот вечный мир подтверждал права Российского государства на Левобережную Украину, Киев и Запорожье. Северная Киевщина, Волынь и Галиция оставались под властью Польши. В этих областях поляки обязались дать православным свободу веры и возвратить православным епархии: Луцкую, Львовскую, Поремьшльскую и Могилевскую.

Конец этому ненормальному вложению был положен только после заключения "вечного мира", когда Московский патриарх Иоаким решил подчинить Киевскую митрополию Московскому патриаршему престолу, и когда Константинопольский патриарх согласился на такое подчинение.

На Киевскую митрополию был поставлен в 1686 г. патриархом Иоакимом епископ Луцкий Гедеон Четвертинский.

Так окончательно прекращено было разделение Русской Церкви, продолжавшееся около двух с половиной столетий. Единство, однако, восстановилось не вполне, отторгнутыми были Киевская область, Подолье, Волынь и Галиция. Там опять разразилась опустошительным ураганом уния.

После воссоединения Украины с Россией православные, оставшиеся под Польшей, очутились в очень стеснительном положении. Православие в Польше начало подвергаться ужаснейшим преследованиям. Повторились времена правления Сигизмунда III.

Польским королем Яном Собесским (1674-1696) униатам дарованы были широкие права, что открыло латино-униатам широкий простор для захвата православных церковный имуществ, церковных земель, утвари. Издевательства над православными священниками, истязания их, убийства, поругания святынь, разорение православных кладбищ и т.п. стало делом обычным.

Польское правительство, потворствуй латинянам и униатам, ставило православных в такое невыносимое положение, что многие из них не выдерживали тяготы преследований и переходили в унию.

Православным братствам запрещено было сноситься с восточными патриархами. Категорически запрещалось также православным выезжать за границу и приезжать оттуда. Этим устранялась возможность для православных иметь себе иерархов из-за границы (например, России) в случае перехода в унию своих.

Польское правительство решило окончательно истребить православие. Этого оно предполагало достигнуть уничтожением высшей православной иерархии, а посему вступило в переговоры с православными епископами, стараясь побудить их к переходу в унию. Этою мерою поляки надеялись лишить православное население духовенство и заставить поневоле принять унию.

Во второй половине ХVII в. латино-униатская партия имела все-таки некоторые успехи, ей удалось склонить на свою сторону Львовского православного епископа Иосифа Шумлянского.

Иосиф Шумлянский происходил из униатской шляхетской семьи и служил в польском войске. Латиняне, видя в нем человека, способного оказать услуги унии, выставили его кандидатуру на Львовскую православную епископскую кафедру, для чего он опять перешел в православие. Несмотря на то, что Львовское братство было против такого кандидата и избрало православного кандидата, Шумлянский занял кафедру.

Руководясь материальными расчетами, ради которых он готов был принять любую веру, в 1681 г. Шумлянский принял унию, но принял ее негласно, тайно. Будучи администратором Киевской митрополии, он требовал от православных подчинения себе как администратору.

Лицемерие Шумлянского причинило православию неисчислимые беды. Незаметно совершалась замена многих православных духовных лиц людьми, расположенными к унии. Узнав, что в таком-то селе священник отличается преданностью православию, Шумлянский изгонял его под каким-либо предлогом, а посылал туда униата. Подготовив таким образом почву, этот изменник вместе со своей партией в 1700 году уже открыто заявил себя униатом.

Особенное внимание им обращено было на Львовское братство. Действуя то ласками, то гонениями, то разного рода хитростями, Шумлянский добился того, что братство в 1708 г. приняло унию. Так погибла древняя опора православия, принесшая ему столько добра и потерпевшая от латинян и униатов столько мук и гонений. Постепенно древняя православная Галиция становилась униатской.

Оставалось еще в сило новейшее Луцкое братство. Но вскоре и оно было уничтожено.

Так, по проискам латино-униатов и их ставленников, при постоянном содействии польского правительства, в течение двадцати лет уния сделала такие успехи, каких она но могла сделать за истекшие сто лет.

К началу XVIII столетия вся православная иерархия в литовско-польских областях была почти уничтожена: епископии Львовская, Перемышльская и Луцкая перешли в руки униатов. В руках православных осталась одна только Могилевская епископия. Православных в Юго-3ападной Руси оставалось все меньше и меньше, да и оставшиеся в православии - низшее духовенство и простой народ до такой степени были измучены преследованиями, что им уже было все равное уния ли, православие ли, только бы найти себе хотя какое-нибудь успокоение от перенесенных страданий (См."Львiвський вiсник", 1950 г., стр. 343.).

Храмы были разрушены, епископы, священники замучены, богослужебный порядок расстроен. Особенная нехватка была в книгах. В Киеве библиотека была уничтожена. Даже в Пскове не было месячных Миней и богослужение совершали по общих Минеях. От такого недостатка богослужебных книг переписка их считалась великим богоугодным делом. Перепиской занимались грамотные монахи, и также и благочестивые люди из грамотеев разного чина.

Но часто вследствие невежества переписчиков в книги вкрадывались погрешности. Некоторые архипастыри занимались исправлением этих ошибок. Так, св. Алексий (1300-1326) исправил Новый Завет по греческому тексту, митр. Киприан (1378-1406) исправил Служебник, Требник и Следованную Псалтирь.

Но кроме ошибок в тексте обнаружилось немало разностей в составе богослужебных чинов. Церковная власть вследствии этого заботилась о водворении единства в богослужении.

Так, в 1274 г. с этой целью созван был собор во Владимире. На этом соборе запрещено было: смешивать в миропомазании св. миро с маслом; обливание при крещении; вынимать на проскомидии частицы из просфор диакону; мирянам входить в алтарь и освящать кутью.

С этой же целью созван был собор в Константинополе в 1276 г. Этот собор разрешил завести подвижные храмы; служить службу архиерейскую, если нет диакона, с одними иереями; при служении нескольких иереев ектений говорить младшему, не выходя из алтаря.

Запрещено было служить литургию без вина, запрещено также служение священнику, убившему человека на войне.

В Сарайской епархии (из-за недостатка воды) разрешено совершать крещение через обливание. Монахам но разрешалось венчать браков и без нужды крестить детей. Постригать в монашество разрешалось и мирянину. Запрещено было давать в руки умершего Тело Христово.

Из дальнейших определений относительно богослужения важнейшие относятся ко времени митрополитов Киприана (1378-1406) и Фотия (1410-1431).

О браке писал митрополит, что "игумену или чернецу-попу не достоит венчать: это дело мирских иереев, а не чернеческое". Киприан повторил также запрещение вынимать диаконам частицы из просфор и служить литургию без вина.

Митр. Фотий выступал против употребления латинского мира (вероятно, его легче было достать, ибо в России миро еще но варилось, а доставлялось из Греции).

Оба митрополита требовали поставлять для крещаемых по одному восприемнику, смотря во полу крещаемого. Крестить детей принято было вскоре после их рождения. Вопреки Константинопольскому собору, Киприан запретил при соборном служении исполнять одному из иереев диаконские обязанности, а служить одному иерею (если нет диакона).

Необходимой принадлежностью литургии был антиминс, а поэтому в Пскове, за недостачей антиминсов, их резали на части;

Киприан запретил это и послал в Псков 60 антиминсов.

Татям, душегубам, четвероженцам и живущим с женами без брака оба митрополита запрещали давать причастие, разве при смерти; троеженцев предписывалось отлучать от причастия на пять лет; убитого на поединке запрещалось хоронить, а убившего - ведено было отлучать от причастия на 18 лет.

Несмотря на постановления Владимирского и Константинопольского соборов, а также и заботы иерархов (Алексия, Киприана, Фотия), направленные на упорядочение богослужения, нестроения в богослужении не только не уменьшились, но, кажется, еще более увеличивались. В русском обществе того времени встречаем сильные обличения против неблагочинного совершения богослужения, порчи церковного пения и чтения. Для сокращения служб один пел, другой читал, а третий произносил Ектению. Появилось "хомовое" пение - изменение полугласных в гласные. Против этого восставал Стоглав и пастыри Церкви.

В ХV и ХVI вв. уже ясно можно проследить за проявлением тех обрядовых мнений, из которых выродился раскол.

В 1479 г. великому князю Ивану III Васильевичу донесли, что митр. Геронтий при освящении Успенского храма ходил не по солнцу. Князь рассердился, но за митрополитом стояло духовенством и люди княжные. Спор дошел до того, что митрополит отказался от престола. Князь вынужден был просить прощения и "бить челом" Геронтию, но "истины не обретоша".

В ХVI в. возник спор - двоить или троить аллилуиа. В псковском Ефросиновом монастыре, прикрываясь авторитетом преп. Ефросина, двоили. В Пскове и Новгороде троением аллилуйи смущались, как латинством. Владыка Геннадий запрашивает ученого пероводчика Димитрия Герасимова об этом, но тот отвечает, что все равно - двоить или троить аллилуйю. В житии проп. Ефросина аллилуйи придается великое значение тайны воскресения, а троение признается латинством, жидовством и почитанием языческого бога. Стоглавый собор, поверив этому житию, определил двоить аялилуию. Кроме того, собор вынос определение и о двоеперстии.

При смешении существенного с несущественным, обрядовым, религиозный взгляд простирался и на житейские вещи и обычаи; все свое, русское, казалось православным, все чужое - еретическим и бусурманским. Борода стала существенной принадлежностью православия, а брадобритие - латинским обычаем, ересью. Стоглав определил над брадобритцем ни отпевания, но творить, ни свечи, ни просфоры не приносить по нем, - "с неверными да причтется".

В исправлениях своих Максим уже не руководствовался обычным приемом русских справщиков - исправлять книги с помощью одного только сличения их с древними рукописями, которое, при неисправности всех вообще рукописей и самих переводов, не могло повести ни к чему прочному, а все дело вел с помощью богословской и филологической критики текста.

Кроме исправления богослужебного текста, Максим старался еще при этом объяснять разные богослужебные обряды и принадлежности, которых вовсе не понимали почитатели церковной внешности, например, объяснял литургию для вразумления тех, которые говорили, что все плоды ее пропадают для непоспевших к Евангелию, ектению "о свышнем мире", под которым многие разумели мир ангельский, толковал значение букв в венцах Спасителя и Богородицы (читали Марфу). Кружок поклонников, составившийся около Максима, во всем одобрял его исправления, относился к нему как к авторитету и гордился именем его учеников. Таковы были: князь-инок Вассиан Патрикеев, сотрудник Максима Димитрий Герасимов, его ученики иноки Нил Курлятев. Зиновий Отенский и другие. Вассиан говаривал даже: "Здешние книги все лживые, а правила не правила, а кривила. До Максима по тем книгам Бога хулили, а не славили".

Но большинство русских, даже митр. Даниил, говорили, что он портит книги, творит досаду русским святым, которые спасались по этим книгам.

Действительно, Максим Грек, не зная русского языка, допустил некоторые ошибки. Он переводил с греческого языка на латинский, в переводчики с латинского - на славянский. В результате получились неточности: вместо "седе" - "седел", вместо "бесстрастно Божество" - "нестрашно Божество", об Иосифе и Марии говорилось: "совокупление же (вместо совещание) до обручений бе".

Несчастному справщику пришлось дорого поплатиться. В 1525 году он был осужден на соборе и заключен в монастырь, где и скончался после 30-летних страданий в 1556 г.

С течением времени нужно было думать не об исправлениях, а о предотвращениях новых ошибок; с этой целью и явилась в Москве первая типография.

Печатный двор в Москве был подожжен ночью и сгорел со всеми принадлежностями. Книгопечатание было возобновлено в 1568 г. по воле самого царя, сначала в Москве, потом в Александровской слободе, резиденции царя (сейчас город Александров, 115 км от Москвы).

Ученик изгнанных первопечатников Андроник Невежа напечатал в новой типографии два издания Псалтири (1568-1578 гг.), тоже не весьма исправные.

Лучшими иконописцами в ХV в. были Феофан Грек и московские монахи Даниил Иконник и Андрей Рублев. Иконописанием занимались также некоторые из высших духовных лиц, например, св. митр. Петр, Новгородский владыка Василий и др.

В ХVI в. возник вопрос о правильной писании икон, потому что чрез Новгород и Псков в иконописание стало проникать западное влияние: появились иконы, писанные о латинских образцов и отличающиеся множеством символических изображений. Стоглав определил, чтобы иконописцы непременно держались древних образцов, чтобы архиереи по епархиям установили за иконописцами строгий надзор и запретили писать иконы от самоизмышления, не по старым образцам, и людям неискусным и худой нравственности.

Образцом для мастеров собор рекомендовал стиль известного инока иконописца Андрея Рублева (+1430 г.).

Вскоре после Стоглава началось волнение из-за икон, поднятое дьяком Иваном Висковатым. После большого московского пожара (1547 г.) вновь расписывали иконами кремлевские храмы. Для этого были вызваны в Москву новгородские и псковские мастера. В Благовещенском соборе священник Сильвестр велел им изобразить:

"Троицу в деяниях", "Верую", "Хвалите Господа", "Софию - премудрость Божию", "Достойно", "Почи Господь в день седьмый", "Приидите, людие, трисоставному Божеству поклонимся" и др. Висковатый соблазнился о новых иконах. Поддерживаемый отставленными от дела московскими мастерами, Висковатый стал разглашать, что не следует изображать иконным образом невидимое Божество и бесплотных. Особенно порицал он символические изображения, например, добродетелей и пороков в виде женщин, Христа в виде ангела с крыльями и т.п. Дьяк написал митрополиту жалобу, что Сильвестр старые образа вынос, а новые поставил по своему мудрованию.

В 1554 г. был созван собор, который решил дело в пользу Сильвестра. Висковатого за хулу икон отлучили на три года от причастия. "Всякий должен знать свой чин, - сказал ему митрополит, - овцы не должны делать из себя пастыря. Слушай духовных отцов. Вам не ведено о Божестве испытывать; знал бы ты свои приказные дела (см. "Церковный вестник", 1955 г. № 6; "Ж.М.П.", 1948, 3.).

В рассматриваемое нами время Русская Церковь особенно заявила себя восстановлением храмов Божиих, разрушенных монголами, и строением новых. Особенно много строилось церквей и монастырей во время голода, мора и других народных бедствий. Сговорившись на сходке, жители шли в лес, рубили бревна, свозили их и таким образом выстраивали церковь. Такая церковь называлась обыденной.

Особенно большим количеством храмов отличались Новгород, Псков, Москва. При Иване Калите в Москве выстроены соборы Успенский и Архангельский, а при Василии Димитриевиче (II) - Благовещенский. Лучшие русские мастера для строения храмов были в Новгороде и Пскове.

Со времени Ивана III начали вызывать на Русь разных иностранных мастеров для построек и более всего, разумеется, для построения храмов.

Так, в 1475-1479 гг. итальянским мастером АРИСТОТЕЛЕМ ФИОРАВЕНТИ был выстроен в Москве новый Успенский собор вместо старого разрушившегося. Другие мастера в Московском Кремле в 1505-1508 гг. перестроили соборы Благовещенский и Архангельский, воздвигли знаменитую колокольню "Иван Великий", а также построили богатые соборы в Сергиевой Лавре и других монастырях. При Василии Ивановиче в память взятия Смоленска построен Новодевичий монастырь в Москве. Мастером Фрязиным построено было до 11 каменных церквей, Николаем Немцем слит громадный колокол в 1000 пудов. В память взятия Казани Иваном Грозным в 1555 г. построен Покровский собор (Василия Блаженного) на Красной площади весьма оригинального зодчества (10 приделов) (см. "Ж.М.П.", 1955, 10). Украшались храмами и другие города. С второй половины ХVI в. у нас распространяется обычай строить теплые церкви, начало чему положил Новгородский владыка Евфимий в ХV в.

НОВЫЕ ПРАЗДНИКИ. В честь новоявленных угодников Божиих (св. Петра, св. Александра Невского, преп. Сергия и др.) устанавливались и новые праздники в Русской Церкви, или общие, или местные. Святые, как и иконы, тоже большей частью чтились местно.

Составлялись и новые службы русским святым. После Куликовской битвы установлена (пред 26 октября) Дмитриевская суббота для поминовения павших русских воинов.

С возникновением нового государственного центра - Москвы и стремления к объединению всех русских земель вокруг Москвы Русская Церковь тоже стремится к централизации религиозной жизни. С этой целью начинается собирание в Москву всех более известных местных святынь. Это мероприятие имело большое значение прежде всего в политическом отношении. Каждый удел, лишившись своей чтимой святыни, ставал как бы обезоруженным в духовном отношении и оказывался в зависимости от общего центра.

Так, в московском Успенском соборе были собраны высокочтимые святыни: икона Спаса из побежденного Новгорода; из Устюга икона Благовещения, перед которой молился Прокопий Устюжский;

Икона Богоматери "Знамение" ("Одигитрия") из Владимира; Псково- Печерская икона из Пскова и другие. Обогатилась и ризница собора некоторыми сосудами (например, из Новгорода были взяты сосуды Антония Римлянина). В Москву же были перенесены местные мощи черниговского князя Михаила и боярина его Феодора (при Грозном).

Наконец, по определению московских соборов 1547 и 1549 годов, многие святые разных краев, прежде чтившиеся только местно, получили общее чествование по всей России. Тогда же были собраны местные службы, жития и чудеса новых чудотворцев. То же самое делалось в отношении к вновь явленным чудотворным иконам, например, с 1579 года новоявленной иконе Казанской Богородицы.

С ХVI века у нас делаются известными некоторые НОВЫЕ ОБРЯДЫ: обряд хождения на осляти в неделю ваий, совершавшийся в Москве митрополитом, а в епархиях, хотя и не во всех, архиереями, причем осля под святителем в Москве вея за повод вместе с боярами сам государь, и обряд пещнаго действия, совершавшийся по кафедральным соборам пред Рождеством в недолю праотец.

Школы, в большинстве случаев, закрывались. Само духовенство плохо удовлетворяло своему просветительскому призванию. Низшее духовенство митр. Киприан обвинял в невежестве и указывал при этом на толстые сельские сборники, которые попы наполняли молитвами о трясавицах и нежитях и разными суеверными оказаниями.

Среди этой скудости в церковной письменности находим очень мало оригинальных произведений; главным источником образования были переводы с греческого.

Для религиозного просвещения Руси особенно важное значение имели переводные сборники догматического, нравственного, литургического и канонического содержания, каковы, например, "Пчела" (изречения Св. Писания, отцов Церкви, древних философов, поэтов), "Златая Цепь" (поучения свв. отцов и русские статьи), "Маргарит", "Измаград" и др.

Любимым родом ОРИГИНАЛЬНОЙ письменности были письменные поучения и послания. Характер их преимущественно обличительный. На смену прежней простоте в проповедях наблюдается многоглаголивость, хитросплетения. Эти риторские замашки были следствием подражания византийскому риторству, а также и умственной работы самих русских.

ПОУЧЕНИЯ ХIII ВЕКА. С самого начала монгольского времени на поприще церковной проповеди являются знаменитые в свое время деятели митрополит КИРИЛЛ и СЕРАПИОН Владимирский. Правило митрополита Кирилла (на соборе 1274 года), обличающее современные ему нестроения, указывает на современные бедствия, как наказание Божие за грехи.

Поучения Серапиона ярко характеризуют темные стороны удельного времени: междоусобия, насилия, разбои, порабощение слабых сильными, мздоимство, немилосердие к бедным и сирым, слабость семейных уз, пьянство. Особенно замечательны обличения против остатков язычества, веры в волшебство, обычая во время народных бедствий жечь колдунов, для отвращения голода или засухи выкапывать из земли утопленников и удавленников.

ПОУЧЕНИЯ ХIV ВЕКА. От ХIV века дошли до нас: "Поучение игуменам, попам и диаконам" митрополита Петра, сходное с поучением митрополита Кирилла, Поучение митрополита АЛЕКСИЯ ко всей

пастве. Послание Владыки Новгородского ВАСИЛИЯ к тверскому епископу Феодору о рае, замечательное по влиянию на него апокрифов.

ПОУЧЕНИЯ ХV ВЕКА. Особенной простотой и жизненностью отличается еще поучение владыки Новгородского СИМЕОНА к псковичам, похожее на поучение Луки Жидяты.

Кроме поучений, составляются также и жития святых. Так, явились жизнеописания свв. Михаила и Феодора Черниговских, Александра Невского, св. Кирилла Туровского, митр. Петра, митр. Алексия, Сергия Радонежского, Стефана Пермского и др.

Сохранились и благочестивые описания путешествий по св. местам. В ХIV в. путешествовал в Константинополь и Иерусалим новгородец Стефан, оставивший записки о своем путешествии. Сохранилось описание Флорентийского соборе, написанное спутником митрополита Исидора.

С умножением переводов из Греции, Болгарии, Сербии к нам пришло в это время особенно много апокрифов. В сборнике Святослава, Паисиевском сборнике, а также молитвеннике митр. Киприана имеется определение о ложных книгах, запрещенных нашими иерархами.

К таким апокрифам относились: "Адамов Завет", "Молитва Сифова", "Заветы 12 патриархов", "Деяния Павла", "Хождение Богородицы по мукам", "Первоевангелия" - Иакова, Фомы, Варнавы и др.

Иные апокрифы содержали разные понятия о явлениях природы и суеверия, например "Остронумия", "Чаровник", "Громник", "Волховник с приметами" (с такими, например, храм трещит, ухозвон, пес воет, кошка мяукает, сон страшен и др.).

Апокрифы эти быстро распространялись в читающей публике, потому что она находила в них вполне сродные для себя понятия, более для нее ясные, чем христианское учение. Православие в них было понижено, искажено примесью легенд и суеверий, но зато в таком виде легче делалось достоянием народного сознания. Уровень образования и в ХVI в. стоял еще очень низко. Не только в простом народе, но и в высших классах, и в княжеской семье господствовали суеверия. Супруга вел. кн. Василия Ивановича, несчастная Соломония думала через знахарей избавиться от неплодия. Сам Василий, женившись на Елене Глинской, призывал ведунов, чтобы они своими чарами помогли ему произвести потомство.

Грозный тоже советовался с волхвами, хотя иногда жестоко казнил их. Народная медицина вся состояла из заговоров и волхвования. Заговоры получали христианскую форму - мифические силы заменялись именами святых. Ходили по рукам разные гадательные тетради: "Рафли", "Шестокрыл", "Аристотелевы врата", с Запада проникли апокрифические сочинения.

Общество не имело средств выйти из такого затруднительного положения, так как даже в Новгороде школа была закрыта. Каковы были кандидаты на священников, видно из послания новгородского владыки Геннадия митр. Симону: "Приводят ко мне мужика во попы ставить. "Я велю ему читать Апостол, а он и ступить не умеет; приказывав дать Псалтирь, а он и по той едва бредет... Мужики-невежи учат ребят грамоте и только речь им портят; а за учение вечерне принеси мастеру кашу, да гривну денег, за утреню тоже и больше, а от мастера отойдет - ничего не умеет". Владыка просил завести повсюду школы, в которых учили бы грамоте.

Церковная устная проповедь заменена была учительными посланиями лучших церковных деятелей. В церквах читались только готовые поучения из "Пролога", "Толкового Евангелия", "Златоустника" и проч.

Явилось много писанных поучений на разные случаи, например "Поучение князем, егда пойдут на войну"; "Послание о утешении жене о муже умершем" и т.п., которые читались вместо живого слова.

Первым возбудительным толчком, после которого началось просветительное движение в Церкви, была ересь жидовствующих, распространявшаяся в ХV в. в Новгороде.

Борьба с еретиками возбудила сильную нужду в просвещении и подняла разные вопросы о современных нестроениях в Церкви. Владыка Новгородский Геннадий первый заговорил о заведении школ. Отыскивая себе помощников для борьбы с ересью, он не нашел в своем духовенстве ни одного образованного человека, кроме Иосифа Волоцкого. Заслуги Геннадия состояли в первоначальном обличении ереси посланиями, в составлении пасхалии и в трудах по переводу и собиранию книг Св. Писания. До его времени у нас не было даже полной Библии; Свящ. Писание было распространено в отдельным книгах и то весьма мало. Даже в Софийской библиотеке, одной из самых богатых, не было книг Бытия, Царств, Пророков, Притчей и книги Иисуса сына Сирахова. Геннадий должен был посылать аа ними в монастыри Кириллов, Ферапонтов и Каменный. Еретики искажали псалмы, а у православных не оказалось ни одного надежного списка Псалтири, несмотря на всю важность этой книги в богослужении и в старинном обучении. Геннадий первый составил полный список Библии (в 1499 г.), но всех книг Библии он все-таки но мог найти на Руси и вынужден был пополнять свой список извлечением текстов из разных толкований священных книг и переводами из Вульгаты.

С Вульгаты переведены были: Паралипоменон, Ездры, Неемии, Товит, Иудиф, кн. Премудрости Соломона, 1 и 2 Маккавейские (3 книга вовсе не была переведена), до 30 глав прор. Иеремии и часть книги Есфирь. Из Вульгаты и немецкой Библии взяты предисловия к книгам и разделения на главы.

ИОСИФ ВОЛОЦКИЙ (1440-1515) так же, как и Геннадий, много занимался собиранием и перепиской книг и положил основание обширной волоколамской библиотеке. Против жидовствующих он написал капитальное богословское сочинение, подобного которому не было еще на Руси, известное под именем "Просветителя". Так как еретики задевали почти все важнейшие догматы православия, то "Просветитель" представляет собою почти полное изложение истин православной веры, первое русское богословие, в котором сведены были догматические свидетельства всех известных на Руси отцов Церкви.

Кроме этого, Иосиф написал "Сказание о святых отцах монастырей русских". Целью Иосифа было, с одной стороны, защитить монашество от еретиков, а с другой стороны, подробными правилами и указанием примеров поднять подвергавшуюся нареканиям монастырскую нравственность. Но так как вопрос о монастырской нравственности давно уже соединился с вопросом о монастырских вотчинах, то Иосифу пришлось заняться и этим вопросом - писать в защиту монастырских вотчин.

Кроме еретиков, против владения монастырей вотчинами был преп. Нил Сорский о своими последователями - белозерскими старцами. Один из иноков белозерских Вассиан Патрикевич написал против Иосифа три горячих сочинения, в которых выставил в ярких чертах вое язвы современного ему монашества, происходившие от вотчинного владения,- роскошь, тяжбы по судам, угодничество перед сильными мира сего и т.п.

По вопросу о монастырских вотчинах образовалось две партии - иосифлян и ниловцев. По смерти Иосифа партию его возглавил митр. Даниил.

Остатки ереси жидовствующих вызвали с его стороны несколько полемических сочинений против иудейства. Частые сношения России ^ с армянами по торговле заставили его написать слово "На армянское зловерие". В своем "Слово на агарянскую прелость и скверного пса Моамефа" он дал образцы противомухамеданской полемики, написанные в крайне раздражительном духе, явно под живыми впечатлениями страданий его родины от турецкого деспотизма. Есть у него также сочинение "На люторы", в котором он защищает догмат иконопочитания.

Но главное место между его полемическими сочинениями занимают олова против латинян, имевшие тогда особенно важное значение для русского общества, так как со времени Ивана III начались живые сношения России с Западом. В 1519 году папа Лов Х завел с великим князем Василием переговоры об унии через своего агента Николая Немчина; он между прочим учил русских астрологии. Против Римской Церкви Максим восставал с такою же горячностью, как и все его предшественники по полемике с латинством, подводя латинян под анафему, как еретиков.

В разных сочинениях он обличал и другие суеверия, веру во встречи, колдовство и т.п., указывал и сродство освободиться от них - образование чрез сближение с просвещенными народами Запада. На науку он смотрел исключительно с религиозной точки зрения, как на служительницу веры, и в образец научных исследований ставил творения Иоанна Дамаскина.

В споре иосифяян с их противниками Максим с самого же начала встал на сторону белозерских иноков. Он близко сошелся с главным борцом против иосифлян, Вассианом, и пустился заодно с ним обличать монахов-стяжателей. В своем "Сказании о известном иноческом жительстве" он изложил свои мысли о монастырских вотчинах в форме спора двух монахов - вотчинного и безвотчинного. Максим доходил иногда даже до проклятий монахам-вотчинникам. Проклятия эти врагами его были отнесены к русским чудотворцам, которые владели вотчинами.

Своими речами против монастырских вотчин Максим, разумеется, сильно раздражал против себя всех иосифлян, а это но могло пройти даром для инока-пришельца. Иосифляне были сильны при дворе; это обстоятельство давало обличениям против них весьма опасный политический смысл, тем более, что Максим был скоро втянут и в политические вопросы. В своих сочинениях он, например, резко обличал неправды, лихоимство и жестокости властей. Нередко высказывал негодование против независимости Русской Церкви от греков, говорил, что русские митрополиты поставляются "самочинно и бесчинно", без благословения патриарха. Заметили его сношения с турецким послом; заметили, что келья посещалась недовольными и опальными людьми. Очень вероятна, что Максим доходил до личного столкновения с великим князем Василием III Ивановичем, высказавшись против его развода с Соломенной.

После этого беспокойного обличителя заключили в цепях в симоновскую тюрьму. В 1525 году он был подвергнут допросу на соборе. Кроме обвинений политических, собор выставил против него еще важные церковные обвинения - порчу богослужебных книг, которые он взялся исправлять, и погрешности в его переводах.

Максима приговорили к заточению в неприязненный к нему Иосифов монастырь. Много пришлось ему потерпеть там от дыма в курной келье, от оков, холода и голода.

В 1531 г. М.Грека наново осудили за порчу книг. На соборном суде М.Грек держал себя очень униженно, моля простить его немощи. Участь М.Грека смягчили переводом в Тверской монастырь. При И.Грозном о нем ходатайствовали восточные патриархи, ио это не помогло. После смерти митр. Даниила положение М.Грека облегчилось, ему дозволили заниматься литературной деятельностью, но из заключения но освободили, где он и скончался в 1556 г. Мощи его почивают в Сергиевой Лавре под спудом.

После митр. Даниила во главе иосифлян стал митр. Макарий.

Время это было бурное в жизни Русской Церкви и общества. Возбужденные ересью и обличениями М.Грека вопросы волновали умы русских. Общество, встревоженное обличениями, судило, ссылало обличителей, но нельзя было так легко отделаться от тех вопросов и мыслей, которые были поставлены ими.

С целью водворения порядка в церковной и церковно-общественной жизни был созван в 1551 г. в Москве Стоглавый собор, состоявший преимущественно из иосифлян, под председательством митр. Макария. Решения этого собора были в чисто реакционном духе, в пользу старины, ибо, хотя собор и видел недостатки современной ему русской жизни, но причину их находил в том, что старые обычаи "поисшатались".

Отцы собора искали врачества против недостатков не в исправлениях церковной жизни, а в поддержании старины. Поддержать и улучшить просвещение решено было домашними средствами. Собор вспомнил, что в старину при церквах были добрые школы при домах попов и дьяков, а поэтому поручил вести дело просвещения тем же мастерам-грамотникам, о которых сам собор выразился, что они "грамоте мало умеют".

Более жизненными постановлениями собора были определения касательно жизни монашества, церковного благочиния и учреждение поповских старост (будущих благочинных).

Такой же консервативный взгляд на церковные вопросы видим и в личных трудах митр. Макария.

Заслугой митр. Макария является написание им "Великий Четий Миней". В них собрано все духовное оружие, которым располагала Русская Церковь в то время, и, главным образом, жития святых по дням их памятей. Кроме этого, там имеются слова на праздники святым, целые книги Св.Писания и толкования на них, патерики. Этот труд составляется 20 лет. Затем митр. Макарий написал "Степенную книгу" - сборник сведений по русской истории, несколько речей и посланий.

Почетное место в истории нашего просвещения митр. Макарий приобрел тем, что своим трудом он сумел возбудить около себя сильное литературное движение, продолжившее его труды (см. "Ж.М.П.", 1951, 9; 1947, 6; 1953, 5.).

Деятельность ЗИНОВИЯ ОТЕНСКОГО, ученика Максима Грека, тесно связана с ересью Башкина и Косого.

Ересь Косого вызвала против себя замечательные полемические труды со стороны Зиновия, инока Отенского монастыря. Он составил обширное сочинение "Истины показания в вопросившим о новом учении", в котором изложил православное учение.

После распространения ереси в Литве, он написал сочинение под названием "Многословное послание на зломудрие Косого".

Зиновий в своих произведениях отступил от взглядов своего учителя М.Грека и начал защищать уже монастырские вотчины. Он увидал, что изображение монастырской деморализации Максимом уже слишком преувеличено и что в действительности вотчинные монастыри живут очень бедно. "Плакать мне хочется, - писал Зиновий, - от жалости сердечной. Руки у монахов этих обителей скорчены от работы, кожа, как воловая, - истрескалась; лица осунулись, ноги и руки посинели и распухли. А имения у них так мого, что нищие больше имеют. Обыкновенная пища их - овсяный, повеянный хлеб, ржаные колосья толченые без соли, питье - вода, варево - капуста, свекла и репа, овощи - рябина и калина; а об одежде, что ух я говорить". Таким образом, Зиновий в данном случае примыкал к партии иосифлян, которая приобретала все большую силу.

Обрядовое благочестие никоим образом не могло содействовать и развитию нравственной жизни, ибо привязанность к форме, обряду отражалась и во всей нравственной жизни общества.

Города украшались богатыми храмами, слышен был неумолкаемый звон колоколов, по всем улицам стояли часовни и иконы с зажженными свечами, прохожие крестились перед каждой часовней, но истинное религиозное чувство, которое оживляет обряд и преобразует нравственность человека, было мало развито. При непомерном возвышении обряда тот же обряд держался лишь привычкой, не одушевленный внутренним благочестием, он был слаб и нетверд. Часто к обряду прибегали лишь в особых случаях, например, перед смертью, вообще в случаях так называемых треб. А в повседневной жизни народ часто и не думал о Церкви. Среди множества вопросов и обличении в ХVI в. подверглось обличениям и это противоречие между христианской внешностью и нехристианскими нравами.. Но и обличители были такими же обрядовериями, как, например. Грозный, выступивший с подобными обличениями на Стоглавом Соборе. Вся жизнь Грозного была устроена по монастырскому чину. Царь со своими опричниками упражнялся в богослужении, молитвах, но это не мешало ему казнить и предавать пыткам многих невинных, предаваться грубому разврату.

Молитва определялась не силой душевного умиления, а счетом поклонов, милосердие - счетом алтынов. В двухтомном синодике Грозного записано 3470 убитых им душ. Царь отдал этот синодик в Кириллов монастырь для вечного поминовения.

Под благочестивой внешностью обнаруживалась азиатская грубость нравов. Низшие угнетались высшими, бедные - богатыми, разбой, наезды на чужие дворы, даже на монастыри и церкви, -вое это существовало наряду о внешним благочестием.

Существовали грубые потехи, как, например, кулачные бои. Сходки, пиры часто оканчивались дракой. Семейные торжества и праздники всегда сопровождались пьянством.

Свадебный поезд, по описанию Стоглава, вол священник в епитрахили с крестом в руках, едучи на лошади, а за ним следовала пьяная толпа с дудками и бубнами.

В Иванов день (Купала) и на Крещение мужи, жены и девицы сходились на ночное плясание. В святки гадали и ходили по домам с играми и переряживанием (с козой, цыганом) и т.п.

Завершением внешнего религиозного благочестия явился "Домострой" - сборник правил семейно-бытовой религиозной жизни описываемой эпохи, составленный известным иереем Сильвестром.

Автор "Домостроя" задался целью увековечить заведенный отцами и дедами порядок семейной религиозной жизни, внушить полнейшее уважение к обряду и создать идеал, образец семейной жизни. Однако обрядовому благочестию трудно было выразить истинный христианский идеал семейной жизни.

Так, например, в основу семейной жизни "Домостроем" положено главенство отца семьи, все перед ним - ребята, умственно и нравственно недозрелые, живущие только его умом. Жена - полная раба его, "Домострой" вооружается против всяких удовольствий женщин, в качестве педагогических вразумлений рекомендует применять побои. Дети - совершенно бесправные перед отцом, от него зависит их судьба, брак, положение в обществе. Отец не должен даже улыбаться своему дитяти.

Нравственные правила "Домостроя" носят тоже характер древнерусского обрядового аскетизма. Дом должен быть устроен по образу монастыря. Входящий в него должен прочитать молитву, как перед келией монаха.

Замечательно то, что семейная жизнь не могла выработать своего нравственного идеала; в обществе остался лишь аскетический идеал, который доходил до отрицания семейной жизни ("человек, с женою и чады живуще, не может спастись").

Церковь в лице своих лучших представителей боролась с этим внешним благочестием, но в силу недостатка просвещенных лиц не могла в этом направлении много сделать.

Крайнее развитие обрядового благочестия вызывало обличения церковных учителей. Но, с другой стороны, крайность развития обрядового направления вызывала другую крайность - отрицание обрядов, что первоначально обнаружилось в Пскове.

Оппозиция против иерархического подчинения Новгорода Москве ухватилась прежде всего за тяжелые ставленные пошлины и отсюда, как из исходного пункта, развила целую ересь стригольников. Вождями этой ереси в 70-х годах ХIV столетия явились дьякон Никита и Карп стригольник. Еретики не признавали пастырей Церкви, как незаконных, поставленных на мзде; затем, переходя к разбору их жизни, находили, что архиереи и монахи собирают себе много имения, а белое духовенство берет поборы с живых и мертвых и дурно живет; отсюда они выводили, что не нужно принимать ни учения, ни священнодействий от таких пастырей, что все священнодействия их недействительны, поэтому не нужно принимать от них ни крещения, ни покаяния, ни евхаристии, ни петь над умершими, ни приносить за них приносов.

Отвергнув иерархию, еретики, естественно, должны были право учительства усвоить мирянам, а священнодействия по возможности вовсе устранить. Каяться, говорили они, можно и без священника, припадая к земле, евхаристию нужно понимать в духовном смысле; другие таинства и обряды вовсе но нужны.

Иные из еретиков доходили до отрицания соборов, апостольских писаний, другие отвергали воскресение мертвых. Нравственная их жизнь отличалась строгим аскетизмом и постничеством.

Ересь стригольников распространилась между людьми более образованными. Из Пскова она перешла в Новгород, сюда перешли и главари ороси - Карп и Никита. Новгородский владыка отлучил еретиков от Церкви, а народ бросил главарей в Волхов-реку.

Смерть еретиков не истребила самой ереси. Она продолжала существовать. Против ереси писали грамоты и послания Константинопольский патриарх, а также Московский митрополит Фотий. Некоторые еретики были после этого посажены в тюрьму, иные казнены, и в половине ХV в. о стригольниках не было уже слышно. Однако, движение, возбужденное ими, проявилось потом в другой опасной ереси жидовствующих.

Ересь жидовствующих появилась в ХV в. в Новгороде. Ее принос сюда из Литвы ученый еврей Схария, знакомый с астрологией и каббалистикой. Учение его состояло в отрицании догматов о Троице, отрицании божества Иисуса Христа и искупления, в предпочтении Ветхого Завета Новому, отрицании св. мощей, икон, обрядов и таинств.

К этой смеси иудейства о христианским рационализмом примешивались еще разные отрицательные мнения практического характера, которые привлекали к ней особенно много горячих и недовольных людей; к кружку еретиков примыкали и люди белого духовенства, недовольные владыками, и безвотчинный монах, негодовавший на богатых монахов вотчинников, и боярин, недовольный великим князем, и разные другие люди, которым что-нибудь непременно надобно было обличать и исправлять.

В Новгороде ересь нашла себе хорошую почву, подготовленную еще стригольниками. Первыми прозелитами Схарии были священники Дионисий и Алексий, софийский протопоп Гавриил и самые образованные из горожан. Еретики отличались наружных благочестием, ученостью, имели много книг, каких но было у православных, и легко увлекали последних искусными спорами.

Из Новгорода ересь перекинулась на Белоозеро и в вологодские леса, где нашла себе хороший приют в тамошних бедных скитах и монастырях, потом перенесена была в Москву.

В 1480 году Новгород посетил великий князь; Дионисий и Алексий так ему понравились, что он взял их с собой в Москву и сделал одного соборным архангельским священником, другого успенским протопопом. В Москве вольные мнения еретиков, особенно против монастырских вотчин, пришлись по душе многим из высшего боярства. Других увлекали таинственные астрологические, каббалистические и т.п. звания, которыми хвалилась ересь. Вскоре она приобрела себе влиятельных покровителей даже при дворе и в администрации.

Первым поднял борьбу с ересью Новгородский владыка Геннадий, который обо всем донес вел. князю и митр. Геронтию и настаивал на розыске против еретиков.

В 1490 г. был созван в Москве собор, который осудил ересь, несколько человек было сослано в ссылку, а некоторые отправлены к Геннадию, который предал их публичному позору.

Но позором ересь не была ослаблена; скоро она нашла случай даже к новому торжеству. Прошел 1492 год, которым оканчивалась седьмая тысяча лет и который народ проводил в страшной тревоге от ожидания кончины мира. Еретики стали смеяться над православными и ругаться над их книгами, на которых были основаны ожидания кончины, над воскресением мертвых и над самим Христом, отчего-де Он не явился судить живых и мертвых. Геннадий усилил свою деятельность; он продолжил пасхалию на 70 лет восьмой тысячи. После (в 1539 году) она была еще продолжена на всю восьмую тысячу новгородским священником Агафоном.

Геннадию в борьбе с ересью помогал Иосиф Волоцкий, который настойчиво советовал вел. Князю даже кающихся еретиков не принимать в Церковь, а наказывать. Но против этого мнения восстали белозерские старцы, которые доказывали, что кающихся еретиков нужно принимать в Церковь и удостаивать их причастия и совершенно отрицали смертные казни за ересь.

Иосиф Волоцкий и его партия в отношении к еретикам были очень строгими. Они доказывали, что не следует щадить даже кающихся еретиков, т.к., говорили иосифляне, вынужденное и лицемерное их раскаяние не есть раскаяние, что и после раскаяния их следует держать в темницах, дабы не прельщали других, и не давать им причастия до смерти, как отступникам веры.

Но против такого мнения восстали белозерские старцы, которые доказывали, напротив, что кающихся еретиков нужно принимать в Церковь, удостаивать их причащения, и совершенно отрицали смертные казни.

Хотя в 1504 г. мнение Иосифа восторжествовало, еретики на соборе были осуждены, и главные из них сожжены на костре, но вопрос об отношении к еретикам не затих. Эти две монашествующие партии вели между собой жаркую полемику по этому вопросу.

Около 1511 г. появилось послание от имени белозерских старцев, в котором заключалось колкое опровержение Иосифова мнения о казни еретиков. Думают, что оно было написано иноком Вассианом (в миру князь Василий Патрикевич), который стоял во главе белозерцев. Послание приводит примеры милосердия из Св. Писания Осуждение еретиков на смерть, а тем более чрез сожжение, утверждали белозерские старцы, является предвосхищением суда Божия.

Несогласия между обоими партиями дошли до того, что Иосиф перед своей кончиной (1515 г.) заповедал своим ученикам не иметь никакого общения с учениками Нила и Вассиана, а Вассиан говорил, чтобы иосифляне и в келью к себе не пускать.

Вскоре явилось особое послание, в котором излагались несогласия обеих партий. Заканчивалось это послание поучительным изречением: "Всем страстям мати - мнение, мнение - второе падение".

ЕРЕСЬ БАКШИНА И КОСОГО Развитие в русском обществе крайне консервативного направления после Стоглавого собора вызвало вполне естественное противодействие со стороны свободомыслящих элементов. В 1553 г. духовнику царя Сильвестру и самому царю стало известным, что некий Матфей Бакшин проповедует ересь.

На допросе Бакшина выяснилось, что его взгляды являются смесью из элементов ереси жидовствующих и протестантизма, а именно: Бакшин не признавал Божества Сына Божия, Евхаристию считал простым хлебом и вином, отрицал иконы, священство и всю обрядность.

Были замешаны в эту ересь также и Максим Грек, монах Кириллова монастыря Феодосии Косой, а также белозерские старцы.

По этому поводу был созван собор в 1553-54 гг., который осудил ересь, а Бакшин был сослан в монастырскую тюрьму. Косой же бежал в Литву, где проповедовал это новое рационалистическое . учение, еще более отрицательное, чем Бакшин.

Косой в Литве проповедовал исключительное почитание одного Ветхого Завета, отвергал Св. Троицу, Божество Иисуса Христа, Его воплощение, почитание св. креста, почитание святых, отвергал всю церковную иерархию, таинства, обряды, проповедовал неповиновение светским властям.

В Литву в это время бежал также и находившийся на покое игумен Троицкого монастыря Артемий, который в Литве и Западной Украине известен борьбой с протестантизмом. Артемий был в то время одним из образованных церковных деятелей. Но при тогдашней тревоге за православие было легко обвинить человека в ереси за всякий недоуменный вопрос и всякое его обличение. На суд над Бакшиным и Косым был вызван и старец Артемий, а также и Максим Грек, которого еретики впутали в свою ересь, чтобы придать ей больше торжества, даже приведен был на суд известный просветитель лопарей Феодорит Кольский, человек святой жизни.

Причиной к подозрениям в ереси указанных трех лиц были их обличения против дурной жизни духовенства и общества того времени. Артемия, например, обвиняли в том, что он выступал против обрядоверия и безнравственности общества. Обвиняли в хуле на акафисты, за то, что он, подобно Максиму, говорил: "В акафисте говорят: радуйся да радуйся. Чистая! а сами о чистоте не радят; так это говорят по привычке!". Не проклинал Артемий жидовствующих, хотел беседовать в Пскове с немецкими пасторами и разузнавал об их вере (стало быть, в вере пошатнулся), на Воздвижение у царя рыбу ел и т.п. Все это послужило причиной обвинения игумена Артемия в ереси. Бежав в Литву, Артемий сделался там ревностным защитником православия против протестантизма и особенно против Косого.

Кроме общественных неурядиц, господствовали грубые пороки в частной жизни. Слышим жалобы на пьянство, сквернословие, чувственность. Женщина окончательно запирается в тереме, который общество признало необходимым и единственным средством для сохранения семейной чистоты.

Чем дальше на восток, тем нравы были грубее. Митр. Иона обличает жителей Вятки в том, что многие из них берут по 5-7-10 жен, некоторые живут с женами без церковного благословения.

В 1406 г. кн. Смоленский Юрий зверски убил Вяземокую княгиню Иулианию за то, что но хотела удовлетворить его плотские страсти.

Господствовала вера в ведьм, волхвов. В Пскове в начале ХV в. сожгли 12 ведьм, во время бездождия во Владимире выкапывали из земли утопленников. Народное веселье сопровождалось языческими обрядами.

Наряду с этими печальными явлениями наблюдает и отрадные. Тяжкие беды времени оказались для русского общества исправительным бичом благого Промысла. Поучения и летописная публицистика все чаще и чаще призывают всех христиан к любви и единению.

По мере развития старообрядческого духа общий уровень церковного просвещения должен был еще более понизиться. С распространением мрака в общество развивалась светобоязнь, замкнутость от всех посторонних влияний, особенно тех, которые шли с Запада. Русскому человеку действительно было опасно встретиться с западной цивилизацией, т.к. он не умел различать светской стороны цивилизации от религиозной; сбрив бороду, он отпадал от православия. В обществе, поэтому, развивается нетерпимость к западным исповеданиям.

К протестантам относились еще довольно терпимо. В Москве они имели свою слободу и кирху. Правда, Грозный разрушил эту кирху, но вскоре ее опять построили. При царе Феодоре Ив. (1589-1598) наплыв немцев усилился, но пропаганда им была воспрещена. В Полоцке одного пастора за пропаганду пустили под лед в Двину.

Попытки пап ввести унию на Руси привели к тому, что русские очень враждебно относились к католичеству, не считая его даже христианством. Католикам в России не разрешалось даже строить костелов.

Самая важная попытка папства проникнуть в Россию была при Иване III (1463-1505). Папа Сикст IV, устроив брак Ивана с жившей в Риме греческой царевной Софией Палеолог, рассчитывал сделать ее своим орудием для привлечения России к латинству. Расчеты Рима, однако, не оправдались.

При Иване Грозном несчастная война с Баторием заставила самого царя обратиться за помощью к папе. В 1581 г. был прислан из Рима ловкий иезуит Антоний Поссевин с поручением завязать дело об унии и о дозволении строить в Москве костелы. Царь обращался с ним ласково, желая извлечь из его приезда как можно больше пользы для мира с Баторием, но отказал в постройке костелов.

Русский народ не мало выставил из среды себя за это время истинных угодников Божиих, бывших примером высоких христианских добродетелей и прославляемых Русской Церковью в лике своих святых. Таковы были? русские первосвятители, великие московские чудотворцы Петр, Алексий и Иона, святые Серапион владимирский,

Игнатий ростовский, Дионисий суздальский, Стефан пермский, несколько новгородских владык, из русских князей - Александр Невский, Довмонт псковский, Михаил тверской, Михаил черниговский, Роман рязанский и др., наконец, многочисленный сонм высоких подвижников севера со своим главою Сергием Радонежским. Монашество и теперь продолжало быть средоточием и идеалом истинно христианской жизни, возбуждая к себе благоговение и увлекая в свои ряды самые лучшие силы народа.

Монашество, начиная с Х1У в., не могло но развиваться вместе с ростом благочестия в народе. Все больше и больше ширился обычай пострижения в иночество на склоне лет или перед смертью. Стремление к нравственному самосовершенствования было гораздо более массовым, чем случаи порочной, грязно-греховной жизни.

Причинами такого сильного развития монашеской жизни, с одной стороны, было большее усвоение лучшим обществом христианства, а с другой, - тяжкие обстоятельства времени (татарского ига), которые, естественно, возбуждали в народе набожность. Отсюда видим массовое стремление к монашеству или, по крайней мере, к поселению если не под сенью монастырей, то вблизи монастырей. Если бы монашеская жизнь не стояла на очень высоком уровне истинного благочестия, то вряд ли бы тяготение к ней было настолько значительно.

О монашеской жизни юго-западных земель в этот период наши сведения до крайности скупы. Зато достоверно известно, что на севере и северо-востоке Руси ХIV-й в. и в особенности его вторая половина приносят сведения о многих десятках новых обителей (за это время воздвигнуто было около 180 обителей новых). После татарского погрома все лучшие силы Руси ушли на Север. Сюда перенесен был и центр монашеской жизни. Киевская Лавра была в развалинах и стала поправляться только с ХV в. Ее прежнее значение наследовала новая обитель преп. Сергия Радонежского. Преп. Сергий стал тем для Севера, чем были Антоний и Феодосии для Юга.

Обитель была очень бедна, и часто не хватало вина для богослужения, церковные сосуды были деревянные, ризы крашеные, иноки часто голодали.

Слава о преп. Сергие дошла до патр. Константинопольского Филофея, который прислал свою грамоту и совет завести в монастыре общежитие. С благословения его и митр. Алексия общежитие было введено.

Преп. Сергий пользовался большим уважением со стороны митр. Алексия и кн. Димитрия Донского. Митр. Алексий часто советовался с святым подвижником, посылал его с важными поручениями к другим князьям, например, ездил он в Нижний мирить суздальских князей. Дм. Донской перед походом на татар посетил преп. Сергия, который благословил его на Куликовскую битву, причем, отпустил с ним двух иноков - Пересвета и Ослябю.

Митр. Алексия настолько уважал преп. Сергия, что хотел видеть его своим преемником, однако скромный инок отказался от такой великой чести. Скончался преп. Сергий 25 сентября 1392 г., сподобившись перед смертью посещения Богоматери.

Обитель преп. Сергия была образцом для других монастырей. Она распространяла от себя во все стороны множество новых монастырей (см. "Ж.М.П.", 1947, 10; 1948, 10; 1954, 4, 7.).

Еще при жизни преп. Сергия явилось несколько монастырей: Киржачский и Голутвин, основанные им самим, Симонов (В Москве), Чудов (тоже в Москве), основанный св. Алексием в память чуда над Тайдулой и другие. Везде первыми игуменами были ученики преп. Сергия.

С половины Х1У века, после прославления Сергиевой пустыни, число новых монастырей быстро стало возрастать по всем краям Великороссии. Москва была опоясана целой линией их, как духовной оградой. Усердными строителями их были митрополит Алексий, великий князь Василий Дмитриевич и другие лица. В Твери было основано 11 монастырей, в Нижнем - 4. Из Нижнего воссиял святостью известный Дионисий Суздальский. Он подвизался здесь сначала в пещере на берегу Волги, потом (около 1330 г.) устроил тут Печерский монастырь. В Боровском княжестве прославился преподобный Пафнутий Боровский, основавший (в 1444 году) свой монастырь. Под его руководством начал свои подвиги после преподобный Иосиф Волоцкий.

В Новгороде по-прежнему являлось более монастырей, чем где-нибудь; их отроили владыки, иноки и простые люди. Особенно известны были по святости подвижников монастыри: Вишерский, основанный (в 1418 г.) преподобным Саввою Вишерским, великим подвижником и столпником, и Клопский, прославленный подвигами юродивого Михаила Клопского из рода князей московских (1452 г.).

Конец ХV и начало ХVI вв. ознаменованы появлением двух великих подвижников, устроителей и законоположников главных родов аскетической жизни в русском монашество - скитского и общежительного. Это были преп. Нил Сорский и преп. Иосиф Волоцкий.

Преп. НИЛ СОРСКИЙ (1433-1508) - основоположник скитского вида аскетической жизни - происходил из боярского рода Майковых и подвизался вначале в Кирилло-Белозерском монастыре. В поисках более строгого монастырского устава преп. Нил долго путешествовал по Востоку, после чего вернулся на родину и поставил на реке Соре свою одинокую келью и часовню, около которых скоро возникла целая обитель с новым еще в России скитским направлением, заимствованным преп. Нилом с Афона и составляющим как бы средину между жизнью монахов общежительских монастырей и жизнью одиноких отшельников. Его подвижническая жизнь собрала вокруг него вскоре многочисленную братию, для которой преп. Нил выработал устав по образцу некоторых Афонских монастырей.

Преп. Нил заповедал братии питаться только своими трудами, милостыню принимать только в Крайней нужде, дорогих вещей не заводить даже в церкви, женщин в скит не пускать, братии не выходить из скита ни под каким предлогом, никаких дарственных вотчин не принимать и вотчинами не владеть. Свои наставления преподал Нил Сорский в письменном послании под заглавием "Преданно ученикам о жительстве скитском".

Нил Сорский видел сущности аскетизма прежде всего в глубоких явлениях духовной жизни, в "умном делании", в нравственном совершенствовании человека, в то время как другие обители обращали внимание преимущественно на внешнее поведение инока.

Преп. ИОСИФ ВОЛОЦКИЙ (1440-1515) отличался другим направлением. Проходя некоторое время монастырское послушание в Боровском монастыре, Иосиф Волоцкий оставил его и начал искать монашества по своему идеалу в других монастырях. Невидимому, жизнь в тогдашних обителях не отвечала его настроению, и потому в 1479 г. преп. Иосиф Волоцкий основал свой собственный Волоцкий монастырь, в котором он игуменствовал 37 лет.

Направление монашеской жизни этой обители резко отличалось от взглядов на монашество преп. Нила Сорского. В то время, как преп. Нил смотрел на иночество как на полное отречение от мира, отрицал всякую церковно-административную деятельность монахов, преп. Иосиф считал, что монашество должно стоять во главе всей церковной жизни и должно быть рассадников церковных властей, считал монахов самым совершенным классом верующих.

Таким образом, преп. Нил является представителем созерцательного направления русского монашества, т.е. подвига полного отречения и духовного самосовершенствования, а преп. Иосиф является представителем практического направления в русском монашестве. Иосиф стремился сосредоточить в монастырях все церковное образование, для чего требовалось высокое материальное обеспечение. Иосиф Волоцкий говорил: "Без вотчин но будет в монастырях честных старцев, а не будет честных старцев, кого брать на епископию и на митрополию? Ино в вере будет поколебание".

Сам преп. Иосиф был внешне сановитый игумен, видной наружности, начитанный и красноречивый, у которого все Писание было "на край языка", как описывает его житие. Пользовался большим влиянием не только на своих монахов и простых людей, но также и на бояр и самого царя.

Ученики Иосифа составили вскоре сильную партию в монашестве, так называемых иосафлян и вступили с почитателями Нила в замечательную полемику, коснувшуюся вотчин и других живых вопросов жизни этого времени (см. "Ж.М.П.", 1955, 10.).

Самым горячим противником иосифлян явился князь-инок Вассиан, в миру кн. Василий Патрикеев, постриженный насильно в монашество. Сосланный на Белоозеро и будучи естественным врагом иосифлян по своим боярским счетам и тенденциям, он тесно примкнул здесь к партии белозерских старцев и с гордостью стал выдавать себя за ученика преп. Нила, на которого, впрочем, нимало не походил. По характеру он остался том же высокоумным, заносчивым боярином, "говорить гораздым", каким был и до пострижения. Прежде он высокоумничал относительно политических вопросов, теперь перенес свое высокоумничание на церковную жизнь, в которой тоже находил все не по себе. Полемика против монастырских вотчин как раз подходила к его боярской точке зрения на вотчинное владение, а среди белозерских старцев он мог найти сколько угодно материалов для своей охоты горячиться и резонировать по этому вопросу.

Он написал против Иосифа три горячих сочинения, в которых постарался выставить в самых ярких чертах все язвы современного монашества, происходившие от вотчинного владения, - роскошь, тяжбы до судам, попрошайство, угодничество пред сильными. Самого Иосифа он называл здесь учителем беззакония, законопреступником, даже антихристом.

В раздаче монастырям вотчин автор видит простоту и маломыслие царей, которым Господь повелел разделять свою власть над землею с своими приятелями - князьями и боярами, а но с непогребенными мертвецами - монахами, видит даже ересь новую и призрак близкой кончины мира. В царствование Грозного те же мысли о церковных вотчинах развивал еще другой представитель боярских идей, кн. Курбский в своей истории Иоанна, где он постоянно расхваливает заволжских нестяжателей и бранит "прегордых и прелютых" иосифлян, соперничавших о боярами и во владении землей, и во влиянии на государственные дела.

Кроме вопроса о монастырских вотчинах, обе монашеские партии сталкивались и по другим современным вопросам. Полемика между ними коснулась еще вопросов в вдовых священниках, причем Иосиф настаивал на отлучении их от службы, а Вассиан доказывал противное, и о казни еретиков.

Число братии в монастырях было различно, в одних 100-300 братии, в других 2-6. Различны были и права монастырей. Малые монастыри управлялись настоятелями больших монастырей, большие монастыри управлялись своим настоятелем, а некоторые монастыри были независимы даже от епархиальной власти, т.е. были ставропигиальными и находились в управлении патриарха или митрополита.

Лучшие монастыри держались общежительного устройства, но большинство монастырей, преимущественно малых на Севере, было необщежительных. Монахи в таких монастырях каждый имели свое особое хозяйство, особо совершали келейное правило и вместе сходились только для богослужения.

При устройстве общежития монастыри держались правил св. Василия Великого, Ефрема Сирина, Феодора Студита и др.

Средствами для содержания монастырей были разные пожертвования богомольцев, вклады на помин душ и монастырские вотчины. Вотчин монастырских было уже так иного, что они составляли главный источник содержания монастырей и успели повлиять на самую жизнь монастырей, втягивая их все более в мирские попечения о хозяйстве. В описываемое время возникал уже серьезный вопрос о том, прилично ли монастырям владеть селами. В послании к игумену Высоцкому Афанасию митрополит Киприан писал, что отцами не предано владеть инокам селами и чрез то связывать себя мирскими делами, и советовал - если кто пожертвует в монастырь село, брать это село, но самим монахам им не управлять, а отдавать его в управление какому-нибудь богобоязненному мирянину, который бы доставлял инокам уже все готовое припасами. Но подобные мнения мало имели силы на практике. Вотчины быстро увеличивались за монастырями то через покупку, пожертвования, вклады, то, главным образом, чрез заселение монастырями пустых мест. Жалованные грамоты снабжали их разными льготами. Крестьяне их освобождались от княжеской дани и пошлин; судил их игумен с братиею, и притом во всех делах, кроме душегубства, разбоя и татьбы.

С развитием Московского государства был снова поднял вопрос о монастырских вотчинах, но ужо с точки зрения чисто государственной. В связи с частым увеличением числа монастырских вотчин, уходила из рук правительства земля, необходимая государству для поддержки своих служилых людей.

Церковь, конечно, приносила мало пользы государству со своих вотчин, так как вотчины пользовались льготами. Из-за этих льгот многие крестьяне уходили с земель служилых людей и переходили в монастырские вотчины. Участившиеся жалобы служилых людей на то, что их земли пустели, вследствие чего трудно было нести государеву службу, заставили государственную власть более серьезно взглянуть на церковно-вотчинные владения.

Основное государственное сословие этого времени - боярство -являлось главной силой, которая поддерживала царя и совместно с ним управляла государством. Именно, земельное вотчиновладение являлось привилегией бояр, и потому последние были крайне недовольны и обеспокоены появлением новых владетелей земли, которыми явились монахи. Началась пока чисто практическая борьба боярства с вотчинным церковным владением.

При покорении Новгорода в 1478 г. великий князь Иван III на первый раз роздал своим придворным несколько владычных и монастырских вотчин, что одобрил также и сам митрополит. Когда же в 1503 г. великий князь поднял вопрос в боярской думе о том, чтобы забрать вообще церковные вотчины для усиления государственной казны, - тот же митрополит Симон остро выступил против этого. Тогда же митрополит и прочее духовенство начали доказывать вел. князю права Церкви на вотчиновладение, причем говорили, что Церковь владеет землей со времен Владимира и Ярослава и что даже ханы ордынские щадили церковную собственность, и потому "святители и монастыри отдавать церковного стяжания не благоволят".

Государственная власть начала постепенно проводить свои реформы. Был издан закон, в силу которого никто не мог передать Церкви земельных угодий без особого разрешения государя. Насколько позже был издан второй закон при. Иване Грозном, в силу которого монастырям запрещалось приобретать вотчины каким бы то ни было способам. В 1580 г. снова вышло распоряжения, чтобы вотчины, завещанные монастырям на помин души, были возвращены родственникам завещателей за особое вознаграждение.

Однако все эти мероприятия правительства не увенчались успехом, ибо отобрать монастырские вотчины в то время оказалось невозможным.

Владение монастырей вотчинами возбуждало большие опасения и с нравственной стороны, и этот вопрос был поднял еще в ХIV в.

В XV и ХVI вв. церковная власть и светское правительство, указывая на недостатки монастырской жизни, постоянно, как на главную причину упадка нравственной жизни монахов, указывали на монастырские вотчины.

На Стоглавом соборе правительство обращало внимание собора не гот факт, что монахи тревожат постоянно правительство просьбой о землях, отнимают много земель у боярских детей насильством или неправильной припиской, подкупая писцов.

Несмотря на это увеличение монастырских земельных угодий, жизнь братии была скудной, так как монастырские власти без собора тратили достояние монастырское на себя, на свою родню и на гостей, гнушались общей трапезы, себя обогащали, а монастыри опустошались. Даже монастырские крестьяне и те разорялись самими монастырями. Монастырская казна отдавалась на проценты, а во время неурожаев хлеб отпускался окрестным жителям по завышенной цене. В монастырях часто происходили постоянные пиры, во время которых проявлялось хмельное буйство.

К этому нужно добавить, что современные обрядовые взгляды на благочестие не миновали и монашества: многие постригались в монашество но по призванию, а по обычаю, по обрядовому взгляду на монашество, как на внешнее средство ко спасению, а иные просто для покоя.

Особенно большим злом для монашества были постригавшиеся волей или неволей бояре, которые и после пострижения держали при себе в монастырях яства, пития и слуг, заводили пиры, властвовали над игуменами.

Иные постриженники но могли попасть в монастырь за неимением вклада или за неимением для них места. Такие монахи селились в мирских домах или отправлялись на вольные просторы лесных пустынь Севера и там заводили маленькие скитки. В прицерковных слободках по кельям жили иногда монахи и монахини вместе. Безусловно, что жизнь монахов в миру или в слободках и скитах без надзора не могла отличаться высокой нравственностью. Число непризванных монахов пополнялось еще и вдовыми священниками дьяконами, которые постригались не по призванию, а по необходимости (вдовым священникам запрещалось в служении без принятия монашества).

Несмотря на недостатки, монастыри имели очень большое значение в общественной жизни русского народа. Они, во-первых, были главными культурными очагами.

Почти во всех обителях обучались далеко не одни иноки. Кто хотел учиться, мог найти в монастыре и лучших учителей, и богатую библиотеку. В монастыри шли и князья для того, чтобы посоветоваться с благочестивыми старцами о своих важных княжеских делах, приходили туда и простые люди для утверждения в благочестии, научения грамоте.

Можно утверждать, что монастырское образование не ограничивалось простым обучением грамоте, и простая, хотя бы и широкая начитанность не считалась синонимом учености. В монастырях, например, обучались греческому языку, и это обучение было поставлено на довольно широкой основе.

Во-вторых, монастыри имели огромное колонизационное значение. Придет инок в дикую пустыню, где в непроходимых лесных чащах никто еще не смел до того селиться, выкопает землянку или поселится в дупле старого дерева, и мало-помалу его жилище сделается почином большой монастырской колонии.

Своим трудом он первый победит девственную природу, а пустынные страхи - своей молитвой, и пустыня после этого привлечет к себе густое народонаселение, станет градом обитательным; многие города и селения так возникли. Монахи распахивали новые земли, осушали болота, расчищали леса, копали канавы и т.п. Правительство в таких случаях заселения пустых земель, что было очень важным для того времени, всячески поощряло расширение монастырских вотчин.

Затем монастыри вели, как видно из предыдущего, большую миссию просвещения русского Севера.

Нельзя не упомянуть и о благотворительности многих монастырей. Монастырские житницы в голодные годы кормили целые сотни людей. Кроме этого, при многих монастырях устраивались богадельни, в которых ежедневно питались иногда до 1000 нищих. Больницы, школы и приюты были почти при каждом монастыре.

Нужно сказать и о влиянии монастырей на хозяйственную жизнь страны. Монахи, трудившиеся среди инородцев, обучали последних ремеслу, хозяйству. Во время игуменства св. Филиппа в Соловецком монастыре улучшено было сообщение с материком (через улучшение судоходства), улучшены породы домашнего скота, устроены кирпичные заводы, изобретены водопроводные машины, севальня с 10 решетами, мехи для веяния ржи и т.п.

Скромные иноки воли нечеловеческую борьбу с дикой природой Севера и суевериями туземцев. Наконец, монастыри давали благотворные примеры христианской жизни русскому обществу, влияли на народную нравственность. Монастыри влекли в свои тихие обители десятки тысяч православного люда всех званий, всяких состоянии и всяких степеней образования, со всевозможными духовными нуждами, скорбями и болезнями. И всякий, помолившись в монастырском храме, или выслушав простое, кроткое, но сильное благодатью слово подвижника-старца, или просто побывав только среди монастырской обстановки, выходил из монастыря иным человеком, нравственно возрожденным, с решением вести истинно христианскую, благочестивую жизнь. Не напрасно св. Иоанн Златоуст сказал, что, побывав в храмине, где варится миро, нельзя выйти оттуда не облагоуханным.